Вспоминая это, я непроизвольно улыбнулся, после чего вынул пакетик из кружки и выбросил его в мусорное ведро. Горячий чай помог мне согреться, и чувство непонятной тревоги начало медленно отступать. Сколько я простоял так, не помню, не помню, и как оказался в кровати и снова уснул.
Проснулся я от того, что солнечные лучи били по моим глазам, часы показывали одиннадцать, а голова сильно болела. У меня было такое и раньше, и означало это только одно – переспал. Раскачавшись, я потопал в ванную, шоркая ногами в тапочках по полу. Квартира, которая досталась мне от государства как детдомовцу, была в ужасном состоянии – однушка на последнем этаже пятиэтажки шестидесятых годов прошлого века, без какого-либо ремонта, с минимальным набором необходимого, а именно: старый холодильник, газовая плита с неработающей духовкой и сервант в комнате. Я, конечно же, обжил ее за все эти годы, купил телевизор, поменял унитаз с ванной, а моим главным приобретением стала шикарная широченная кровать с ортопедическим матрасом. Что касается косметического ремонта, то, увы, до него я так и не добрался. Пол вышаркался, скрипел и ходил ходуном, желтоватые обои выцвели и в некоторых местах отваливались, маленькая плитка на стенах в ванной покрылась грибком. Все это вызывало отвращение, учитывая тот факт, что я пообещал себе сделать ремонт еще в день заезда сюда, но так до него и не добрался.
Умывшись, я открыл сервант и среди аккуратных стопочек одежды выбрал наряд сегодняшнего дня. Пока доставал футболку, уронил на пол всю соседнюю стопку, отчего рефлекторно одернул руку. В детском доме у нас было две нянечки, которые отвечали за всех нас. Альфия Динаровна, она же Альфия Демоновна, она же Альфия Дьяволовна, как только я мысленно ни коверкал ее имя. Крайне неприятная внешне тетка лет шестидесяти, явно недовольная своей жизнью, которая считала, что срывать неудовлетворенность от своих нереализованных жизненных амбиций на беспомощных детях – это абсолютно нормально, и Людмила Игоревна – полная противоположность Демоновны. Молодая, симпатичная, добрая девушка лет двадцати пяти, маленькая, худенькая с ярко-рыжими волосами, собранными в пучок на макушке, с ангельски приятным голосом. Она, как и все мы, недолюбливала свою начальницу, не разделяя ее методов воспитания, но ничего поделать с этим не могла. Так уж случилось, что воспитанников моего возраста не было, все дети оказались либо сильно младше меня, либо намного старше. Как следствие, друзей у меня не было. С одними мне в мои пять-шесть было уже скучно, а интересов ребят старше десяти я не разделял, что было крайне взаимно.