Открыв альбом, она погрузилась в мир ярких красок и смелых решений. Вот проект летнего кафе, где каждый элемент дышал свежестью и радостью. А здесь – интерьер городской квартиры, в котором София смело сочетала классику и авангард. Ее пальцы нежно касались страниц, словно пытаясь впитать ту уверенность и творческую свободу, которые она ощущала, создавая эти проекты.
Внезапно кожа на запястье начала нестерпимо чесаться. София поморщилась, борясь с желанием расчесать зудящий участок. Она знала, что это только ухудшит состояние кожи, но искушение было сильным. Закрыв глаза, она сделала глубокий вдох, пытаясь отвлечься от неприятного ощущения.
Когда зуд немного утих, София вернулась к своему текущему проекту. Она взяла карандаш, надеясь, что вдохновение, навеянное старыми работами, поможет ей преодолеть творческий ступор. Но как только грифель коснулся бумаги, все идеи словно испарились.
Линии выходили бледными и неуверенными, совсем не похожими на смелые штрихи в ее прошлых работах. София нахмурилась, ее плечи напряглись от усилия. Она пыталась представить яркие цвета и интересные формы, но в голове была лишь серая пустота.
«Давай же, София,» – прошептала она сама себе. – «Ты можешь это сделать. Это просто эскиз.»
Но чем больше она старалась, тем хуже получалось. Карандаш словно не слушался ее, оставляя на бумаге лишь невнятные, безжизненные наброски. София чувствовала, как растет ее разочарование. Она отложила карандаш и потерла виски, пытаясь прогнать нарастающую головную боль.
В этот момент в комнате Алексея царила атмосфера сосредоточенности и напряжения. Он стоял перед большим зеркалом, внимательно изучая свое отражение. Его глаза скользили по каждому дюйму тела, выискивая малейшие признаки экземы.
Алексей медленно застегнул последнюю пуговицу рубашки, удостоверившись, что воротник полностью скрывает шею. Он поправил манжеты, убедившись, что они плотно прилегают к запястьям. Каждое движение было отточено годами практики, превратившись в своеобразный защитный ритуал.
Он сделал шаг назад, окидывая себя критическим взглядом. Строгий костюм сидел идеально, не выдавая ни единого намека на его состояние. Алексей поправил галстук, стараясь, чтобы узел не давил на раздраженную кожу шеи.
«Вот так,» – пробормотал он, глубоко вздыхая. – «Теперь никто ничего не заметит.»