Но нет, в палате было пусто.
Небольшая. Раза в четыре меньше моей. Но с окном. Кровать у него и стояла. Помимо кровати сюда поместилась тумбочка и столик, а ещё – шкафы с приборами, от которых к кровати протянулись нити разноцветных проводов и прозрачные сосуды капельниц.
Знакомо, однако.
– Оставь. Иди узнай… имя там и так далее.
– Но… – охранник мнётся. Ему очень не хочется оставлять меня наедине с этой женщиной, имени которой я не знал.
– Иди, – повторяю жёстче.
Потому что мне очень надо остаться.
– Только ближе подкати.
Хватит ли у меня сил встать? Или… запах здесь резкий, назойливый даже. И от него кружится голова. А я… я повторяю приказ. И голос срывается нервно, но этого хватает. Охранник из числа новых, а эти перечить боятся.
Дверь закрывается беззвучно. И готов поклясться, что у меня минут пять от силы. Но дальше-то что? Сидеть и нюхать? Думай, Громов… лилии – это… это смерть.
Допустим, запах на самом деле иной, но мой мозг связал его со смертью и прочно. Значит, эта женщина скоро умрёт?
Ну, это и без запаха понятно, стоит посмотреть.
Кто она?
Хрен его знает. И возраст не определить. У мумий вообще крайне сложно с возрастом. А она на мумию похожа. Тонкую, обтянутую желтоватой полупрозрачной кожей, которая облегает не только жилку, но и вздувшиеся сосуды. Глаза провалились глубоко в глазницы, пусть и выглядят выпуклыми. От волос остались редкие клочья.
Губы сухие.
И…
Она открывает глаза. И я поражаюсь ясному взгляду.
– Доброго вечера, – говорю первым, сомневаясь, что она сможет ответить. – Не знаю, как вас зовут… прошу простить за беспокойство… в общем, как-то я гулял и загулял вот. Позвать кого?
– Нет, – губы её шелохнулись.
Голос слабый, едва-едва слышен. А ещё от её дыхания тоже несёт грёбаными лилиями. И запах становится почти невыносим. А я смотрю в глаза.
В чёрные полотна зрачков, которые медленно расплывались, тесня седую радужку, пока та не превратилась в тончайший, с волос, ободок. И меня затягивает в эти…
Зеркала?
Нет, скорее на полынью похоже, только маленькую. И будто там, по другую сторону, уже есть кто-то, кто-то…
Я протянул руку с растопыренными пальцами, и понял, что не дотягиваюсь. С кресла вот не дотягиваюсь.
Встать надо.
Как?
Ноги чувствуются, но ещё не слушаются. У меня даже эта, как его там, физиотерапия не началась. И массажи… и восстановление – путь долгий.