***
Перепрыгивая от радости через две ступеньки, я спустилась на второй этаж, где жил дядя Кирилл. Старая, выстоявшая уже ни один десяток лет дверь его квартиры, сильно выделялась на фоне новеньких дверей соседей. У него даже звонка не было – приходилось отчаянно колотить в дверь кулаками или орать, надрывая голос, потому что дядя Кирилл ко всему прочему был ещё и глуховат.
Они с мамой учились в одном классе, и в то время он был влюблён в неё по уши. Мама стыдилась его ухаживаний, потому что он был, как она сама выражалась, «немного не от мира сего». В школьные времена сверстники не упускали шанса обидеть дядю Кирилла, подшутить над ним, а он принимал издевательства с покорностью и продолжал наивно жить по принципу «дари добро людям и получишь его в ответ». Конечно, никакого добра он так и не дождался, наоборот, жизнь как будто наказывала его за что-то: экзамены в университет он завалил, хотя учился неплохо, по дороге домой его обокрали в автобусе, отобрав все деньги, которые семья собирала ему на образование, а в двадцать лет он из-за пожара лишился обоих родителей. На какое-то время его забрала в Санкт-Петербург старшая сестра, но он не смог жить в таком большом городе. Тогда на оставшиеся от родителей деньги она купила ему эту квартиру, в которой дядя Кирилл жил уже больше двадцати лет, работая за гроши на почте.
Несмотря на все выпавшие на его долю несчастья, дядя Кирилл продолжал дарить миру улыбки и добро. Каждый раз сталкиваясь со мной и мамой в подъезде, он прямо-таки расцветал от счастья и спешил осыпать нас обеих комплиментами. Поначалу маму это раздражало, она продолжала стыдиться его неловких проявлений чувств, но потом, осознав, что бывший одноклассник ни на что не претендует и ему доставляет удовольствие просто видеть её несколько раз в неделю, успокоилась и даже стала с дядей Кириллом мила и приветлива. Теперь ей было стыдно за то, что она, боясь стать объектом насмешек, ранила его чувства в молодости. И мама даже стала немного заботиться о дяде Кирилле, время от времени делая для него что-нибудь милое вроде сегодняшнего пирога. Папу это одно время раздражало, но потом и он понял, что странноватый сосед ему не соперник, и даже подружился с дядей Кириллом. Когда мои родители решили развестись, он пережил эту новость чуть ли не тяжелее, чем я. С детства привыкнув к дяде Кириллу, я прощала ему все его странности и неловкие комплименты, в то время как многие дети боялись его дружелюбия и считали чуть ли не маньяком. Бдительные мамочки не раз заявляли на него в полицию, опасаясь отравы в конфетах, которыми он угощал их детей. Каждый раз узнавая о подобном случае, я жалела этого несчастного человека, слишком доброго для окружающего мира.