– Привет. Не помешаю?
Сказать, что я удивилась – не сказать ничего. От шока я лишь мотнула головой и хрипло выдавила на русском:
– Нет.
Потом опомнилась и повторила по–английски. Последние месяцы усиленно занималась языком, чтобы в поездке спокойно общаться с местными. Речь Неда – солиста – была мне понятна в песнях, которые я знала наизусть все до единой. Но в километрах видео, просмотренных в интернете, я зачастую с трудом понимала, что он говорит – бегло и глотая звуки. Далеко от идеального произношения на учебных курсах.
Он улыбнулся своей милейшей улыбкой, от которой я чуть не растеклась на полу. Все же немного собравшись, улыбнулась в ответ, наверняка очень глупо, и вернулась к картине, которая теперь утратила всякий смысл. Я попросту не видела ее.
Нед обошел зал по кругу, быстрее, чем экспонаты того заслуживали. Наконец оказался возле меня. Я изо всех сил таращилась на картину. Солист стоял рядом, так близко, что я ощущала тепло его тела и ненавязчивый запах парфюма. Мысли в голове сбились в хаотичный клубок.
– Я Нед.
– Я знаю, – выпалила я.
Кажется, он немного удивился, но виду не подал. Я потерла переносицу и выдохнула, убеждая себя не вести себя, как идиотка.
– Я вас узнала, – заговорила я чуть спокойнее. – Просто растерялась.
– Все в порядке, – его улыбка стала шире, более открытой. – Итак, эта картина понравилась вам больше остальных?
Я покивала и вернулась в мир пейзажа.
– Да. Есть в ней что–то… чарующее.
– Я слышал, это очень редкая выставка, и тут всегда много народу, поэтому пришел пораньше.
– И я тоже. Среди шумной толпы можно наслаждаться только концертом любимой группы. В остальном люди мешают услышать отклик души.
Нед посмотрел на меня с любопытством.
– Отлично сказано.
Снова неловкая пауза. Я не понимала, почему он стоит рядом и пытается склеить разговор.
– У меня несколько свободных дней. Может, подскажете, что еще можно посмотреть в этой стране?
Я пожала плечами.
– Я и сама тут в первый раз. И вообще это моя первая заграничная поездка, – зачем–то призналась я.
– Серьезно? – уже нескрываемое удивление.
И еще пара минут тишины. Потом он наконец повернулся ко мне и заговорил:
– Если честно, я уже не могу думать ни о какой выставке. Я бы выпил кофе. Может, составите мне компанию?
Моя внутренняя девочка, которая сотни часов провела, орошая подушку слезами под песни вот этого самого мужчины, оглушительно завизжала от восторга, требуя немедленно соглашаться. Внешне я была настолько в шоке, что не могла ни согласиться, ни отказаться, ни ответить хоть что–то. В глубине сознания даже мелькнула мысль сбежать, как в нелепом фанфике, который я однажды читала в приступе замутнения сознания. Только вот «сбежать» никак не вписывалось в концепцию решения на все говорить «да».