− Агнешка! – не умолкала бабушка: ещё немного, и у меня на собственное имя аллергия случится. – Тут Вит все глаза проглядел, тебя высматривал! Где ты бегала?
Бабушка у меня очень хорошая, добрая… Но как скажет иной раз! Я сделала большие глаза, стрельнув ими в сторону покупателей, навостривших уши. Ага, конечно! Тётя Марта, мельникова женушка тут же – вон как шею вытягивает: боится, не дай Бог не расслышит чего. Она дружна с матерью Вита, тётей Соней, а ещё половиной кумушек нашего городка, Цмянок, а с другой половиной в контрах. Вмиг Любке, теперешней девушке Вита донесут, а она ему «головомойку» о ревности устроит.
Благо, бабушка всё-таки догадливая. Только головой кивнула и рукой махнула:
− Работай, не спи на ходу!
Пришлось брать стремянку и лезть наверх – иначе не достать до последнего ящика. Благо, он лёгким оказался. Внутри лежали три тряпичные куклы – их нам поставляла пани Сальда, из Люберцы. Хозяйки часто мо́танок3 заказывают – это оберег хороший. Таких куколок к хозяйству приставляют, чтобы всё ладилось, стряпня не пригорала, а в доме разные нечистики не водились. Некоторые для детей берут, чтобы никто не сглазил.
Пани Сальда добрая ведьма, известная − давно с ней сотрудничаем. Пока мама в Преважню не уехала с дядей Онджи, своим новым мужем, она такую куклу тоже заказывала, чтобы личную жизнь устроить.
Я подписала цену на маленьких зелёных бумажках, приколола их булавками к телам кукол, вписала в приходную книгу и положила на полку на видное место – не залежатся, их уже неделю спрашивают. Следующую коробку я еле удержала – стремянка угрожающе скрипнула. На картоне значилось «хрупко, стекло». Пан Сёрба, уже направлявшийся к дверям, с удивительной прытью, которую сложно было угадать в этом полноватом седом мужчине, кинулся ко мне и поддержал выскальзывающую из рук тяжёлую коробку. Потом вовсе отнял её и поставил на пол рядом с прилавком.
− Что ж вы, панна Арабелла совсем внучку не бережёте? – попенял он подозрительно зардевшейся бабушке, − Да ещё почтарь этот удумал новые стены из коробок строить! Вот встречу его, выскажу!
Голос у пана Сёрбы строгий, а сам подмигивает мне, и улыбку в пышных седых усах прячет. Вот старый хитрец! Он давно за бабушкой ухлёстывал, да она ему всё от ворот поворот давала. Так наверно хитрый пан решил на этот раз с другой стороны зайти – через меня. Только я в этом деле им не помощница – сами пусть разбираются. Бабушку я понимаю: хоть пан Сёрба и хороший, только в Поддубники ей переезжать не с руки – она лавку оставить не сможет, а он свою пасеку. Вот и ходят друг за другом кругами, как рыба на блесне – не сходятся и не расстаются насовсем. Ай, сложная она, взрослая жизнь!