Она была там.
Древняя книга в кожаном переплете, инкрустированная черными агатами.
Инкунабула моей стаи.
Руки задрожали.
Но не успел я коснуться сокровища, как в комнате резко вспыхнул свет и насмешливый голос дядьки Еремея раздался прямо у меня над ухом:
– Горжусь тобой, мой мальчик! Если бы Ольга не пришла ко мне, перепуганная твоим поведением, я бы и не заметил. Мол, чахнет парень от неразделенной любви! Но так глупо погореть из-за бабы, Мстислав! Будет тебе урок.
Я не смел дышать.
Спина уже горела от неминуемой расплаты. Рука у дядьки была тяжелая и розог он не жалел.
Но больше прилюдной порки я боялся, что никогда больше не смогу подержать в руках драгоценную книгу – наследство, принадлежащее мне по праву рождения.
– Почему молчишь, мой мальчик? – обманчиво мягко спросил Еремей и рукой с отрощенными волчьими когтями ухватил меня за подбородок, заставляя смотреть в его янтарно-желтые глаза. – Со страху язык проглотил? А если прикажу его отрезать?
Я судорожно сглотнул. Волчья сила разлилась по комнате, обволакивая и подавляя, и я сгорбился под ее тяжестью, ожидая наказания. А дядька вдруг расхохотался, отпустил меня и крепко хлопнул по спине. Кивнул на трехногий табурет в углу, на который я послушно опустился, а сам остался стоять. Заговорил медленно и веско, все еще продавливая меня волей вожака.
– Через три дня ты должен быть в Печорах. Там у самой границы есть небольшая твердыня. В ней живет девица. Девчонка непростая, Мстислав. Моя воспитанница и невеста Ярослава. До полнолуния осталась неделя. За это время ты должен доставить ее Козельск. Живой и невредимой, Мстислав. Справишься, получишь свое наследство. – Он кивнул на инкунабулу и веско добавил: – И свободу.
Я хмуро уставился на дядьку и, напрочь забыв о приличиях, позволил себе горькую усмешку.
– Не веришь, значит? – Еремей недовольно покачал головой, а потом взял со стола тонкий стилет и рассек ладонь. Скривился так, будто съел горький огурец, и произнес: – Клянусь!
Сила вожака давила, и руки не слушались. Я больше не смел поднять на дядьку Еремея взгляд. С трудом отрастил коготь и провел по запястью, срывающимся голосом ответил:
– Принимаю клятву.
Горячая кровь капала на выскобленный деревянный пол. В напряженной тишине было слышно, как тикают настенные часы с кукушкой. Но вот Еремей зашипел и с силой сжал кулак. В тот же момент на моем запястье проступило багровое клеймо Зарайских.