Правящий князь жил долго, не менее двух сотен лет и уже позабыл, как ненавидел все эти казенные приёмы, которые обязан был посещать, будучи наследником.
Получив власть, Кирьяк распробовал полную гамму вкусов подобных мероприятий, придворные всегда строились вокруг него, окружающие смотрели на князя сотнями глаз, пытались угодить его мельчайшим потребностям и желаниям, соревновались в лести и подхалимстве. Такое Кирьяку нравилось, в отличии от исполнения позабытых протокольных обязанностей наследника.
Князь ничего не понимал в любом виде искусства, однако, следуя моде, организовал провинциальный оперный театр. Который давал на этом приёме странное представление, оперу по мотивам комедии, которую сочинил новый император перед самым восшествием на престол. Опера, как искусство, не вызывала восторга у Кирьяка, но имперская мода и демонстрация статуса иногда требовали жертв.
Выбранный недавно императором, граф Тимеи Аристофан, получил имя Базилевс, но череда его комедий, написанных простонародной азбукой4, была подписана старым именем. Этот жанр, до недавних пор, считался самым низким, но, после избрания Аристофана властелином, его странная писанина обрела небывалую популярность в среде дворянства.
Кирьяк сидел на самом почетном месте, перед сценой, за столом с горой изысканных блюд. Он пытался понять суть истории, которую показывали актёры.
Сюжет оперы казался князю скандальным – некий имперский герцог Риго принудил к интимным отношениям девушку со странным именем Летто, дочку хромого и горбатого барона Трибуле.
Когда играющий старого развратника актёр бросил девушку на кровать, Кирьяк отвёл глаза в сторону. Отвернувшись от сцены, правящий князь заметил, как приглашенные дамы неоднозначно воспринимали происходящее представление, а уважаемые сановники начали перешептываться с едкими ухмылками, вероятно гадали какие известные семьи высмеивал сам император.
«Создатель таких сюжетов не может нести волю Единого Бога.» – промелькнула крамола в голове Кирьяка, от таких мыслей он даже поморщился.
За столом, по правую руку князя, расположилась его вторая наложница, которая разбиралась в искусствах, её обычно надменное лицо покраснело и стало взволнованным – наверное она смутилась. За ней сидели племянник Кирьяка Лавр и его худющая жена, принцесса Миланта. Она, кажется, стала бледнее обычного. Отец Лавра, младший брат правящего князя находился чуть дальше и, судя по дёрганным движениям лица, не знал куда деть глаза.