– А что, есть отказавшиеся? – не удержавшись, хмыкнул я.
– Случаются, – совершенно серьёзно ответил профессор. – Это у вас случай исключительный и, к сожалению, смертельный. Большинство испытуемых вполне здоровые люди, способные жить и без наших имплантов. К примеру, есть желающие восстановить утраченный слух, голос, зрение или часть тела, но потом решившие, что такая жизнь под нашим наблюдением им в тягость. Отказываются. Ваш случай совершенно уникален!
– Ну, да, мне деваться некуда, – поморщился я.
– Не в этом плане, – Маковецкий улыбнулся краешком губ. – Ваш случай, Павел, уникален сочетанием жизненно важных имплантов из разных областей деятельности! Я с удовольствием объясню вам все самым подробнейшим образом, но только после подписания договора. Или вы ещё не решили?
– Смеётесь? – укоризненно хмыкнул я. – Жить, понимаете ли, хочется! – я проштамповал все документы и скинул их обратно профессору. – Я в вашем распоряжении! Кто, хоть, оперировать будет? И когда будет готова моя печёнка?
– Уже готова! – отзывается профессор. – И именно ей я займусь в первую очередь. Затем лёгкие. Но это уже после всестороннего исследования…
Тело вдруг отяжелело, став ватным и чужим, голос уплыл куда-то вдаль, в ушах постепенно нарастал шум. Сквозь него изредка пробивались резкие, взволнованные голоса. Печень, вяло подумалось мне. Всё-таки отказала, зараза! И это было последней осознанной мыслью, после которой я… свалился вниз! Мгновенный укол страха встряхнул организм, но сделать я ничего не успел. А потом подо мной мягко спружинил матрас и я оказался на обычной кровати. Рядом висели в воздухе аэроносилки. Вот, видимо, с них я и падал. Расстояние мизерное, а казалось, что падал с пятого этажа! И ощущения тела странные до изумления. В висках все ещё шумит, голова кружится, но я хотя бы жив. Отходняк, вот, что это! Меня прооперировали! Я устало прикрыл глаза, и провалился в сон. На этот раз просто сон.
Проснувшись, первым делом осмотрелся. Я находился в просторной, светлой комнате, ничем не напоминавшей больничную палату. Потолок выложен пеноплиткой с готическим рисунком. Стены оклеены светло-зелёными обоями с орнаментом какого-то вьюна. Окна закрывают плотные, темно-зелёные шторы из габардина тоже с объёмным рисунком каких-то цветов. У окна пара стульев и столик с графином и стаканом. Рядом ваза с фруктами и печеньками. Справа рабочий стол с ноутом, и стопкой тетрадей. Слева дверь с недвусмысленным изображением писающего мальчика. Рядом ещё одна, с тем же мальчиком под душем. И никаких аппаратов и прочей машинерии! И, кстати, камер наблюдения я тоже не заметил, хотя обычно срисовываю их на раз. Однако не успел я удивиться, как в комнату вошёл уже знакомый мне профессор Маковецкий с небольшим буком под мышкой.