Маняша лежала на улице на большой копне свежего душистого сена, наблюдала звездопад и спешила загадать все-все желания, которые только могли прийти ей на ум.
«Хочу котенка – рыжего, пушистого! Хочу подзорную трубу, чтобы посмотреть, кто живет на луне! Хочу, чтоб со мною вновь была моя мама…».
Внезапный треск и испуганное мычание Ефрейтора заставили принцессу вскочить с места. В нескольких метрах от нее огромное крылатое чудище прямо сквозь крытую соломой крышу доставало ее любимого, отчаянно брыкающегося бычка.
Словно почувствовав на себе полный ужаса Маняшин взгляд, оно повернуло к ней свою голову и оскалилось. Лунный свет тут же заиграл на белоснежных клыках страшилища, коих в пасти было не счесть.
– Здрасьте! – глухо, словно сквозь слой ваты, услышала голос девушка и в ту же секунду потеряла сознание…
***
– Мария Лексевна, ну негоже вам, словно крестьянке, на сеновале спать! – вдруг услышала Маша осуждающий голос Марфы Ивановны, – А принц ежели какой пожалует да увидит тебя в этаком виде? Всю жизнь в девках просидишь!
– Какой принц?! – подскочила принцесса и зажмурилась от яркого света уже расцветающего нового дня, – У меня быка украли! Батюшка где?
– Так с утра на ярманку укатил, говорил ведь тебе давеча.
– Ну говорил, говорил… Слушай! Я тут такое видела! Зубы – во! Лапы – во! Огромный – выше сарая! Ефрейтора – хвать, и улетел.
– Ты клюковку мою откупорила что ли? – принюхалась Марфа Ивановна, а потом сурово нахмурилась и стащила Маняшу с копны за руку, – Счас хворостину-то вот возьму, отхожу как следоват! Все отцу расскажу, беспутая!
– Да ты что? Перестань! Чего дерешься? Ай, да ну тебя! – закричала девушка, вырвалась из цепких нянюшкиных пальцев и, подхватив подол льняного, василькового цвета платья, припустила прочь от рассвирепевшей женщины.
Остановилась отдышаться она только на середине поля. Обернувшись и обиженно показав язык в сторону дома, Маша уселась прямо на не просохшую ещё от утренней росы траву и заплакала. Быка чудище утащило, нянька дерётся, отец – и тот уехал! И что теперь делать?
Потихоньку успокаиваясь, принцесса задумчиво смотрела в сторону леса: где-то там, в дремучей чаще – она это чувствовала – ждёт спасения ее милый Ефрейтор.
Яркое солнышко высушило мокрые от слёз щёки, белоснежные ромашки, покачиваясь от едва уловимых дуновений ветерка, ласково гладили её по золотым волосам, а нежные сиреневые колокольчики тихонько напевали одним им известные песенки.