Движения за дверью казались непривычными, беспорядочными, рваными. Кровать скрипела, что-то падало на пол, звенело. Тени расходились, а затем преследовали друг друга, словно играли в пятнашки. Женя знал, что родители иногда ссорятся, но до сериальных сцен с битьём посуды никогда не доходило. Женя не помнил, чтобы мама когда-либо кричала. Она всегда говорила, если не шептала, но, когда злилась, её не могли не услышать. Когда мама заглядывала Жене в лицо и чего-то требовала, всё на свете для него исчезало, оставались только серые, как грозовые тучи, глаза и глубокий, строгий голос.
Тени соединились в одну. Сквозь ночной шум пробился хрип, затем и шёпот. Женя напряг слух, пытаясь расслышать слова или по крайней мере понять, кто говорит. Замедлился, хотя, казалось бы, куда уж ещё медленнее.
– Мне жаль.
Вопль, переходящий в сдавленный хрип, раздался и тотчас умолк.
Тень за дверью дёрнулась и замерла. Женя тоже замер. В голове гудело, как возле электроподстанции. Этот гул – всё, что Женя слышал в течение нескольких невыразимо долгих секунд. Из воздуха будто выкачали все остальные звуки, даже гроза за окном онемела: вспыхнула очередная молния, но за нею не следовал гром. Быть может, она ударила где-то невообразимо далеко…
Наконец, звуки вернулись. Женя сглотнул и продолжил шагать к двери. Тень за ней тоже зашевелились. Одна тень. Вторая двигалась только вместе с ней, только когда они были рядом.
Женя терял из виду проём между дверью и полом. Его взгляд сконцентрировался на ручке. Незримая возня становилась всё громче.
Ладонь замерла в сантиметре от ручки.
Скрипнула кровать. Возня прекратилась.
– Входи.
Женя приоткрыл дверь. В ноздри ударил кисловатый запах дыма.
«Мама зажгла новые свечи?»
От бронзовых бра у изголовья кровати исходил мягкий оранжевый свет. Постель заправлена, но покрывало будто основательно измяли, а затем торопливо разгладили складки. На полу блестел фарфоровый черепок. Ковёр лежал свёрнутый в трубочку, широкий посередине и узкий по краям, будто удав после удачной охоты. Прежде ничего подобного Женя не видел.
Мать сидела на краю кровати, понурив голову. Распущенные волосы скрывали лицо. Шёлковый халат переливался серебром. Женя прикрыл за собой дверь, и Мать медленно повернула голову на скрип. Уголки бледных губ едва заметно приподнялись, а в глазах блеснул тусклый огонёк.