А я молча следил за тем, как уходит.
Это было необходимо: у меня давно свои тренировки шли. И прощание с мелкой – одна из них.
– Рагнар, – бросил в спину несколькими седмицами позже, когда понял, что хочу услышать из её уст своё имя, а не просто «Волк», «Серый» или «Эй»!
Славка запнулась на ходу, уже почти скрывшись за пушистой елью. Выглянула робко, синющими глазами меня околдовывая:
– Раг… – запнулась и я помог:
– Рагнар, – вторил с рыком, ибо не любил дятлом быть. Одно и то же не желал повторять. – Звать меня так, – секундой позже смилостивился, когда личико Славки озадачилось. – Все зовут меня… Рагнар! – глупо прозвучало, и потому я деланно отвернулся, мол, уходить пора.
***
Месяц, второй, третий… полгода, год… Мы тренировались с редкими перерывами в несколько дней, когда я уже не мог Зверя своего в узде держать. Выплескивал животную суть на охоте, усмирял дикие порывы с Иррэ, а потом возвращался к Славушке, и мы продолжали обучение.
Кровь давал сначала по капле в седмицу, повторяя полный оборот Луны, увеличивал до нескольких капель с каждым новым витком, пока до глотка небольшого не дошли.
Каждый раз моё сердце съёживалось от ужаса, что вот-вот доза окажется фатальной, и я лишусь Славки, но она переживала яд достойно. Тошнило, мутило, слабость в теле… и при этом мелкая терпела изнурительные тренировки. Не упрекала, не молила – была рада, ежели приходил, и тосковала, ежели держался в стороне.
Это ощущал нестерпимым, до вырывающегося из пасти волчьего воя, щемлением в груди.
Но я даже не смел думать о том, чтобы показать слабость!
Просто душил в зародыше любые чувства, кроме обязательства, и с тихим удовольствием отмечал изменения в ней и в себе…
Она старалась быть спокойной и сдержанной, но была непредсказуема в своей чистоте и невинности: каждой встречи была так рада, что со временем стала затягивать в диковатые игры с обниманиями и поцелуями. А ещё у меня за ушками любила чесать, загривок ногтями вздыбливать, просто гладить, нежности и глупости шептать. Не страшилась меня, словно с любимой игрушкой играла.
Я, сам того не замечая, привык к её рукам, хотя всячески избегал сближения: не просил нежности и прикосновений. Я – Зверь. Хищник. Волколак! Негоже мне урчать от оглаживаний аки псу ручному в руках хозяина, но в глубине души… ждал этого тепла. И даже глаза закрывал, отравленный теплотой ощущений.