Вроде не должны ругаться, нам и делить-то нечего, у всех одна участь, потому и не понимала я искренне, зачем склоки чудить. Нам бы выживать учиться.
Но все равно находились особо вздорные девицы, что раскол в стане девичьем творили. С тех пор, как я после отравления получила отвод на пару лет, девки это дело смекнули да симулировать болячки научились. Просто кривлянием и стенанием обмануть Зверя не вышло бы, потому разные травы и ягоды ели. И то не все, а только те, кто в деле был повязан, дабы нас не подловили на лжи.
Хотя в последний отбор забрали Малушку, ей по сроку семнадцать уже было, и Альфу не остановило её недомогание: велел собираться. Больше ни о ней, ни о других, кого забрали на брачевание, мы не слышали… Но, как и прежде, взамен подросших и загнанных появились новенькие. Совсем молоденькие и плаксивые, а, стало быть, у нас у всех жизнь продолжалась.
Славушка
Только я в дом вошла, Званька, одна из особо лживо угодливых девок, сразу пристала:
– Где была?
Я научилась втихую слинивать, дабы другие не ведали, куда ходила, где бродила, но своё возвращение сделать незаметным не получалось. Девки пасли, несколько раз сдавали меня Ганне и Авдотье, главным надсмотрщицам по дому и хозяйству, но я ни разу не призналась, где бываю. Даже под розгами выстаивала да на горохе коленками, и конечно, сносила недельное заточение на верхнем ярусе дома, в запертой комнатке без окон.
Чуть заживали раны, дверь отпирали, и я вновь за старое бралась. Просто находила другие пути побега и только. Убить за то они меня не могли – не посмели бы, а наказания… переживу!
– Где была, там меня уже нет! – сумничала я. Обогнула полненькую Званьку и в комнату свою спряталась от чужих глаз.
– О, гляньте на неё, – пропела Илада, руки на бока водрузив да с насмешкой на меня поглядев, а подруженьки-подпевалы рядом хихикали. С недавних пор мы с ней в одной комнате жили – с тех самых, как Малушку забрали. Илада как раз на место Малы и перешла.
Нехорошо так думать, но я очень надеялась, что Иладку в тот же отбор заберут, да не вышло. Дрянь самонадеянная и наглая попала под новые правила и теперича, как и я, до шестнадцатилетия могла не страшиться загона.
А жаль… Она была выше меня на голову, крепче телом, плавней изгибами, грудью полней да и ликом краше: красивый овал лица, соболиные брови, большие голубые глаза с веером длинных ресниц, чуть вздёрнутый тонкий нос, полные губы. Русые волосы толстыми, тугими косами уже до зада доставали.