– Есть у меня невеста, – напомнил отцу, хотя прозвучало так, словно себе.
– Вот и отлично, – кивнул Альфа, – отныне ты вхож в селение без моего ведома. Чинишь управу по своему усмотрению, но мне докладывать обязан, как дела и есть ли прок с твоих задумок!
На том и порешили.
Не бросился я обратно. Плевать, что сердце разрывалось от жажды Славку хоть издали увидать, к Иррэ виниться пришёл.
Тихо в дом ступил. Моя пара возилась у стола, учуяла уже, что я в лагере. Приготовила любимую стряпню. Окинул я убранство дома, с горечью осознав, что Иррэ замечательная хозяйка, вон как уют старалась создать, а я… подло с ней поступал.
Вроде понимал, а ничего с собой поделать не мог.
Со спины подошёл, поймал в кольцо рук, носом в затылок уткнувшись и родной запах втянув.
Иррэ замерла, задрожала в объятиях, всегда так реагировала. Знал, что любила меня. Крепко любила. Так любила, что от семьи была готова отречься, с отцом не находила больше общего языка. Тому я виной был…
Нужно жениться. Она идеальна для меня: как для Зверя, так и для человека. И принимала меня любым. И других к себе не подпускала, хотя ведал я, что несколько самцов возле неё круги нарезали да дом обхаживали. Пока она ритуал брачевания не прошла, по сути свободной была, но Иррэ не подпускала никого и всегда меня ждала.
Я не заслуживал её… но взял прямо на столе, лишь прогнув вперёд и задрав подол домашнего сарафана. Потом трапезничали молча, а когда уже на скамье лежали, Иррэ головой на моей груди, дыханием кожу щекоча, руку и ногу на меня водрузив, а я задумчиво оглаживал её плечо, прошептала:
– Зачем ты так с нами поступаешь?
Сначала не придал вопросу значения: думал, померещилось.
– Ты ЭТО делаешь раз за разом.
– Ты о чём? – голос охриплостью наполнил небольшую комнату.
– О ней… – прозвучало размыто, но так ясно, что прикидываться дураком было бы глупо и подло. Странно, мы никогда не говорили о том, что я часто к селению бегал. Мне казалось Иррэ не волновали мои пробежки, озабоченность и игры с мелкой. Видать, ошибался.
– Альфа поставил меня главным над резервацией…
– Я не о том! – отрезала моя пара и подняла голову, тараня мой взгляд своим пристальным и укоряющим. – Ты болен ею! Отравлен… и что самое страшное, даже не хочешь излечиться, – бросила упрёком.
Правда оказалась болезненней, чем думал. Жалила неприятно и глубоко.