Голова стала тяжелой, чугунной. Ноги были чугунными тоже, как же трудно переставлять их – шлеп, шлеп по мелкой воде. Они как не свои, ноги: даже боль от камней, впивающихся в босые ступни, он чувствует смутно. Бредет, шатается, а солнце слепит, и горло дерет, а берега нет – плясал берег далеко, издевался. И никогда, никогда он не дотащит до него Лешку.
Дождь шел всю ночь, а к утру перестал, оставив город мокрым и встрепанным, усеянным мелким сосновым мусором. Хвоинки, ветки-кисточки, потемневшие от воды шишки – все это устилало асфальт, плавало и дергалось в лужах, когда Михаил, измученный жестоким сном, шел на работу.
В инфекционном отделении по-утреннему пахло хлоркой.
– Ведь грех сказать, Михаил Ильич: спокойна за него, только когда он в тюрьме. – Вера Сергеевна держала на коленях разбухшую сумку с отвислыми петлями ручек. Баюкала ее, оглаживала бока, словно старой любимой собаке. – Каждый день, каждый божий день на работу ухожу, думаю: что еще натворит, что еще из дома унесет, там уж и нести-то нечего… А ведь такой хороший мальчик был, в школе-то, говорили все: Гена золото ведь у вас!
Она отвернулась, достала скомканный носовой платок, высморкалась тихонько. Потом подалась вперед, навалившись на стол, глянула близко – белки глаз водянистые, в красных прожилках:
– А иногда… Грех, конечно, но ведь доведет, нет-нет да подумаешь: лучше б уж умер, чем так!
На оконном стекле появились жидкие росчерки: опять начинался дождь.
– И ведь что случись – даже обратиться не к кому, на скорой-то в тот раз как они ругались: зачем, кричат, опять к нам привезли, у нас дети, семьи…
Михаил поднялся: надо накапать ей. Прошел за ширму, налил в стакан воды из графина. Опять я про чайник забыл… Черт, от меня, кажется, несет кошачьей мочой. Накапать, таблетки для Гены выдать и отпустить. Ну, телефон свой написать на всякий случай… И пусть уж она идет, с этой своей сумкой, как со старой покорной собакой.
Наркоманы, конечно, были проблемой.
Наркоманы были той еще задачей! Но в целом он, что надо делать, понимал. Справлялась ведь Европа, Америка; да хоть и Питер, например, где ездил автобус «Помощи без границ». Баженов, конечно, город маленький, автобус никто не выделит. Но какой-нибудь подвал-то найдется? Он написал заявление в городскую думу и вскоре был приглашен на заседание.