Долгие годы счастливые и несчастные люди городка ели шаурму Озада, думая о своем, бегая по делам и от дел подальше, женились, разводились, уезжали и возвращались. И в один прекрасный день увидели рядом с неприметным ларёчком огромный павильон, расцвеченный огнями и блестящий витринами. На павильоне красовались броские надписи: «донер», «шаурма», «самса» и ещё какие-то прилагательные, вроде, «свежее», «вкусное».
Озад пришёл в ларёк как всегда ранним утром, не глядя по сторонам. Щелчок горелки, скрип вертела, скрежетание ножей. Шуршащий пакет хлопнулся на колченогий стол – там лепёшки для шаурмы. Озад протёр пальцами усы, сощурился и, подбоченившись, стал ждать покупателей.
Никто не пришёл через 10 минут, через полчаса и час. Озад заволновался было, но потом вспомнил, что такое иногда бывало – в какой-то из дней все клиенты, не сговариваясь, вдруг решали взять выходной и не то, что не приходили за шаурмой, а будто вовсе не выбирались из дому. Озад решил, что такой день наступил и сегодня и, вздохнув, уселся на стул напротив горелки.
Но ещё через пару мгновений его внимание привлекла какая-то толкотня на улице у ларька. Приоткрыв окно, Озад выглянул наружу и обомлел – в глаза ему сразу же бросилась цветная мишура из названий блюд и красивых прилагательных, в беспорядке налепленных на павильон отталкивающе-красного цвета. Только вот клиентов он почему-то не отталкивал, а совсем наоборот – притягивал с какой-то необъяснимой силой.
– Это щито, а? – пробормотал Озад, почёсывая висок, – щито это, а?
Он высунулся из окошка почти на половину туловища и никак не мог оторвать глаз от ярко-красного прямоугольного чудовища. Он осторожно поймал за рукав проходящего мимо парнишку и ткнул в чудовище пальцем:
– Это щито, а?
Парнишка брезгливо отдёрнул руку и раздражённо бросил:
– Стрит-фуд. Слепой что ли?
– Щито? – Озад сощурился, силясь разобрать непонятное слово и собрался было переспросить снова, но парнишка уже отбежал в сторону и скрылся в чреве монстра с непонятным названием.
Всего в тот день за шаурмой зашли человек тридцать – капля в море, по сравнению с тем, что было, хотя бы, вчера. Ситуация не исправилась и на следующий день. И на следующий за ним. И через неделю.
В какой-то момент Озад понял, что не может распродать мясо даже с одного вертела, а в шуршащем пакете вечером остаются лепешки. Он перестал заготавливать и то, и другое заранее и впрок, но наступил момент, когда и эти крохи перестали продаваться. Мясо кисло и тухло, лепёшки засыхали, а Озад недоумённо почёсывал висок, привычно щуря глаза в вечное пламя горелки. Вскоре погасло и оно – стало нечем платить за газ.