Кровь хлюпнула, ребро линейки разрезало жилы. Я плакала. Лейла смеялась.
Нельзя было допустить, чтобы глаз растёкся. Я протолкнула линейку глубже, сохраняя глазное яблоко целым. Выдохнула. Рычагом вытолкнула глаз из глазницы.
Дёрнулась от омерзения, взяла его пальцами. Линейкой рубанула несколько раз по жилам, яблоко осталось в ладони.
Времени раздумывать не было. Заражённые паразиты не могли выбраться только из живого тела. А Сашку надо было спасти.
Разом запихнула глазное яблоко в рот.
Желейная субстанция с привкусом гноя расползлась во рту. Я её проглотила, рвотная судорога два раза вернула прокушенный глаз в полость рта. Окунувшись в истерику, оба раза я его проглотила.
Сознание кололо иглами ужаса, я снова взяла линейку в руки. Я заражена. Но Сашку спасти ещё можно.
Звук, будто копаю землю, полную мясистых корней, заполонил сознание.
На этом глазу жилы резались сложнее, я начала линейкой их пилить. Глазное яблоко в руке, как склизкая лягушка, дребезжало. Зажмурившись, я забросила его в рот. Сёрбнула, как спагетти, длинными жилами, втянув их губами. Постаралась, не жуя, проглотить.
Сквозь зажатые пальцы на губах с рвотой вышла кровь, остальное я заставила остаться в желудке. Разрыдалась.
Всё хорошо, я спасла Сашку.
Всё было не зря. Лейлу и меня госпитализируют, Сашка будет жить. Оно того стоило.
Но Сашка засмеялась.
Я в ужасе посмотрела на племяшку. Тихий детский смех колокольчиком отдался в ушах.
– Я поняла, – смеялась Сашка. – Русалка не может сесть на шпагат, потому что у неё хвост!
Всё было зря. Мы обе скоро будем овощами.
Я расслабленно улыбнулась, слушая топот ног спасательный бригады в коридоре. Погрузилась в приятное, давно забытое чувство.
Мне было смешно.
Я с детства боялась стоматологов.
Иррациональный страх заставлял подкашиваться ноги, меня тошнило, голова кружилась. Будто само тело говорило мне туда не идти.
Мама называла это обычным волнением. Но я знала: это было не оно.
Склизкий червь под названием ужас обхватывал позвоночник и спускался к желудку, проедая его изнутри. Проще было выйти с балкона пятого этажа, чем в дверь на приём к стоматологу.
Но я сама себе сделала хуже: плохая наследственность, любовь бабушки к младшей внучке и постоянные сладости сделали своё дело: после осмотра мне назначили операцию сразу на четырнадцати зубах. Только появившихся, сточенных чёрных коренных обрубках.