Майкл закрыл глаза и глубоко вдохнул. Зря ты это сказала, очень зря, подумал он.
– Ты любовница Билли? – не скрывая агрессивных ноток, спросил он.
– Что? – воскликнула она. – Нет. С чего ты… Вы взяли?
– Он четко дал это понять, – не отступая от своей теории, заявил Майкл.
– Могу вас уверить, что это не так. И со стороны мистера Чеза низко утверждать обратное, – девушка пыхтела, как маленький локомотив, поднимающийся в горку, выражая свое крайнее недовольство таким выводом. Майкл ухмыльнулся. Ее реакция была для него лучшим подтверждением ее слов.
– Что ты помнишь, девочка?
– Я не девочка. Мне двадцать пять.
«Двадцать пять? – удивился Майкл. – Сколько же ей было, когда мы встретились? Мне казалось, она была совсем ребенком», – задавался он пустыми вопросами.
– Я помню все, – отчеканила она. – Провалами памяти не страдаю.
– Лучше бы страдала. Кому ты рассказывала о нас?
– Никому и никогда.
– Тогда как Билли узнал о пуле?
– Это наш начальник смены. Как-то они сидели, выпивали, был уже поздний вечер. Я обслуживала их столик. Они о чем-то громко спорили, кажется, даже ругались. А затем позвали меня. Ник, начальник смены, кричал, что я имею дела с мафией, так как он видел пулю у меня на шее и гравировку, такую же, как на платках мистера Чеза. Мистер Чез долго рассматривал ее, хмыкнул и не спросил ни слова. Это все, что я знаю.
Повисла тишина. Майкл сморщился, что-то пытаясь вспомнить или понять из этого торопливого и сбивчивого рассказа.
– Тебе нужно уехать, – спокойно объявил он ей.
– Что? Почему? – шепотом спросила девушка. Он даже мысленно не мог назвать ее по имени. Нельзя сближаться. Нельзя допустить ни намека. Холодность и собранность – это все, что могло их спасти из ловушки этой ошибки прошлого.
– Пока ему интересно играть в детектива, он будет милым и любезным. Наступит момент, когда ему надоест. А ему надоедает очень быстро. Все. Он придет за тобой. И тогда ты не сможешь ничего утаить. Ты расскажешь ему все.
– Я никому ни разу ни словом ни обмолвилась… Я бы никогда… – Ее голос срывался.
– Ты знаешь мистера Чеза как элегантно одетого, улыбающегося джентльмена. Я его знаю как мразь Билли. Я знаю, о чем говорю.
– Я не могу уехать. Здесь мой дом, – девушка повернулась лицом к Майклу. Он видел, как в ее расширенных глазах дрожали слезы. Майкл плотно сомкнул челюсти. Нельзя ее жалеть. Нельзя.