Он потянулся к полке, где аккуратной пирамидой лежало снаряжение: кошки с затупленными зубьями («Как когти старого медведя», – съязвил бы Сергей), ледобур, страховочная система, которую отец подарил на восемнадцатилетие. Ремни были перетянуты изолентой – следы бесчисленных ремонтов. Андрей вдруг представил, как они рвутся на высоте семи тысяч метров, и его тело, легкое как пушинка, уносит ветром в синеву. «Ты будешь лучше меня», – сказал он тогда. Андрей до сих пор не решил, было ли это благословением или проклятием. «Лучше» – значит выжить? Или «лучше» – значит умереть, не крича от страха?
На кухне вскипел чайник. Звук напомнил шипение кислородного баллона – тот самый, что отказал у отца. Пока вода булькала, он переписывал список в блокноте с облупленной обложкой: батарейки для фонаря, пластыри, таблетки от высотной болезни. На предыдущей странице, полустертые от времени, виднелись отцовские каракули: «Проверить верёвки. Не доверять погоде. Бояться – нормально». Последнюю фразу Андрей обвел сто раз, пока бумага не порвалась.
Соседская кошка мяукнула за окном, выгибаясь на фоне предрассветной синевы. Ее глаза светились, как два аквамарина – точь-в-точь как у матери. «Не уезжай», – сказала она вчера по телефону, и он впервые за десять лет услышал в ее голосе слезы. Сколько раз я представлял этот момент? Мысль ударила неожиданно, заставив сжать ручку так, что треснул пластик. Трещина разделила слово «Эверест» в заголовке списка. Дурной знак? Или просто пластмасса не выдержала?
Внизу, под балконом, завизжали тормоза. Андрей прислонился к подоконнику, сдвинув штору. Стекло было холодным, как стекло иллюминатора в самолете. Где-то там, за облаками, их уже ждала гора. Не гора – богиня, требующая жертв. Уличный фонарь выхватывал из темноты ржавый джип Максима. Из окна машины повалил дым – Сергей, конечно, курил, хотя клялся бросить перед восхождением. «Легкие должны быть чистыми!» – орал на него Максим в прошлый раз. «А душа? – парировал Сергей. – Ей дым полезней, чем твои лекции о здоровье».
– Эй, скалолаз! – крикнул Максим, высунувшись из водительского окна. Его голос, как всегда, звучал так, будто рубил лёд. – Ты там романы пишешь или собираешься?
Андрей кивнул, не зная, видят ли они этот жест сквозь стекло. «Они не видят», – подумал он. «Они никогда не видят». Рука сама потянулась к фотографии отца на полке. В рамке за стеклом лежал еще один артефакт – гильза от патрона. Отец носил ее как талисман: «Пуля, которая меня не убила». Андрей оставил гильзу дома. Смерть, думал он, не заслуживает сувениров.