– Снаряжение в багаж, – проворчал сотрудник авиакомпании, тыча пальцем в табличку. – Ледорубы, кошки, крючья – всё, что острее ногтя. Иначе конфискуем.
Сергей замер с полураспакованным рюкзаком, из которого торчал ледобур.
– Да это же детская соска! – фальшиво возмутился он, подмигивая Андрею. – Смотрите, тут даже маркировка «Not a weapon»!
Максим молча выхватил у него рюкзак и начал переупаковывать, аккуратно оборачивая железо в пупырчатую пленку. Его пальцы двигались методично, как в том случае, когда он вязал узлы на обрыве. Андрей поймал себя на мысли, что следит за этими движениями, как за молитвой – будто от пузырьков воздуха в пленке зависела их жизнь.
У рамки металлодетектора Андрея «зачистили» дважды. Сканер пищал на пряжку его пояса – ту самую, с гравировкой «8000 м», подаренную отцом.
– Снимите, – потребовала сотрудница с лицом усталой богини. – И пояс, и ботинки.
Он стоял на холодном полу в носках, пропитанных запахом горького пота, пока Сергей ржал в сторонке.
Максим заткнул его локтем в ребра. В зале ожидания пахло кофе и тревогой. Туристы в ярких кроссовках пялились на их потрепанные рюкзаки, а японская группа в одинаковых пуховиках фотографировала Сергея, приняв его за бродягу. Он, конечно, позировал, засунув нож за ремень.
– Слушайте, а вдруг рюкзаки потеряют? – Андрей неожиданно выдохнул, глядя, как багажёр заглатывает их снаряжение. – Там ведь всё: палатка, горелки, страховки…
– Тогда умрём быстро, – хмыкнул Сергей, разглядывая меню в баре. – Без страданий. Идеально.
Максим молча достал из кармана три бирки с номером рейса и сунул каждому в ладонь. – Пришейте к телу. Если вас засыпет лавиной, хоть опознать смогут.
Андрей спрятал бирку в нагрудный карман, рядом с фотографией отца. «Двойная страховка», – подумал он. В кафе за соседним столиком плакал ребенок – высокий, надрывный звук, похожий на вой ветра в ущелье. Ладони сами сжались в кулаки.
Когда объявили посадку, Сергей вдруг исчез. Вернулся с бутылкой виски и тремя пластиковыми стаканчиками.
– Традиция, – бросил он, наливая по краю. – Как на Эльбрусе, помнишь?
Андрей помнил. Тогда они выпили у самой вершины, и отец впервые назвал его партнёром, а не сыном. Теперь же виски обжигал горло, как жидкий лёд. Максим выпил залпом, сморщился, и вдруг сказал то, чего никто не ожидал: