Происходило что-то с ним – это истина. Порой не помнил дни, недели даже, а порой ясно осознавал, кто он и где. Вот как сейчас: везёт Мориц свою ладу к Пучай-реке, а как поймал, связал и, главное, для чего её туда везёт – не помнит. И отпустить страшно – убежит, и никогда больше не будет она ему принадлежать.
Следующую остановку сделал уже возле бурного Сафата, у края обрыва, где река с шумом падала с высоты в долину. У водопада напиться Мориц и спустился немного. Потом решил ладу свою напоить. Вернулся, снял девушку с крупа лошадиного, на ноги поставил. Ходить она всё равно не могла. Донёс сам до спуска пологого, сам слез и потом ей помог. Руки развязал, чтобы вдоволь холодной водицей насладилась.
Пила она долго, припадая ртом к бурному потоку.
А потом нагнулась чуть больше и стремглав полетела вслед за течением Сафата.
Мориц с ужасом наблюдал за её падением. Ринулся по склону вниз, незаметно для самого себя превратившись в огромного змея. Змей юрко сполз до заросшего одуванчиками, фиалками и ясноткой берега, окунулся в быструю реку и уже Морицем подхватил деву на руки.
Дышит! Жива!
Привёл её в чувства на берегу и долго смотрел на ослабевшее, но дивное тело.
– Я же для тебя на всё готов! – кричал Мориц, но до конца не верил себе. Может быть, любовь лады и есть то самое, что должно излечить его от мглы перед глазами. – Почему ты так со мной?! Неужели смерть лучше, чем жить нам вдвоём?!
Безвольной куклой лежала лада, и лишь глаза выдавали нестерпимую муку.
– Давай вернёмся. Идти сможешь? Я сейчас и ноги тебе развяжу.
Девушку Мориц отправил перед собой, а сам лез сзади, чтобы не сбежала и не упала снова. Нельзя её так отпускать…
Но она его больше не любит. И вновь полюбить не сможет.
К чему тогда такая жертва?
Непонятно.
Как Пучай-река должна помочь им обрести счастье?
Тоже неясно.
Однако Мориц вёз ладу к Пучай-реке.
Он уже давно перестал принадлежать сам себе. С тех самых пор, как Вольга убил змеиного Прорицателя.
Интересно, где сейчас Вольга?
Когда они прощались, тот уже вставал на ноги, сам ковылял до стола и даже бывало во двор выходил.
Как бы князь отнёсся к тому, что Мориц выкрал из дома свою ладу?
Как бы ни отнёсся, не его это дело, не княжеское. Сам разберётся, если только сможет вспомнить.
***
Зелёным бархатом, окаймлённым ивняком с пушистыми прибрежными камышовыми зарослями, расстилались поля. Река серебристой лентой от низких кучевых облаков обвязывала бесконечную ширь земли русской. Ни души на разгульном просторе – один лишь ветер-скоморох свистит забавные мотивы в уши соколу. Не простой это был сокол, а молодой богатырь Вольга Святославович.