Ми-Цзинг, переодетая в жену старого крестьянина и накрашенная, сидела в маленькой библиотеке, которая служила сегодня гримеркой. Из беременного живота поднялась слабая тошнота, и вены пронзил укол стыда. Еще пять минут, и она предстанет перед всеми, и все будут на нее смотреть, и из ее глаз вырастут крошечные ручки, как у демонов, разносящих чуму. Принадлежность к безбожной религии разума не помогала. Истерзанные нервы создавали один призрачный образ за другим.
Этикет – гладкая кожа, прикрепленная к телу. Те, кто срывает ее, обнажает плоть и кости, уязвимую несостоятельность и постыдную нищету. При всем своем уме она не могла этого понять, ее младшая сестра, активистка за права женщин, дочь наложницы, Сияющее Облако, парящее между двумя социальными классами, внучка патриция и внучка чистильщика обуви.
Этикет – это хорошо. Он дарит достоинство и безопасность счастливым и несчастным, немым и красноречивым, желанным и отвергнутым. Этикет занимает важное место среди конфуцианских добродетелей. Но великодушие важнее, и ей хотелось проявить великодушие к человеку, который неустанно боролся за более справедливый мировой порядок и при этом был ее мужем – равнодушным мужем поневоле.
Нью-Ланг сидел на заднем ряду. Сегодня он был просто зрителем – приятное чувство после изнурительной работы.
Действие пьесы происходило в деревне недалеко от Ханькоу в бурный 1927 год. Все ненавидят помещика, хитрого ростовщика, который затягивает крестьян в долги, чтобы отобрать последний клочок земли. Он стар и уродлив, но постоянно берет новых наложниц, и вскоре с оскорблениями и стыдом прогоняет их прочь. Его никто не трогает, потому что один местный чиновник его зять, а другой – племянник.
Несколько парней собираются в хижине Ли Чао-Линя, крестьянского сына, который работает на городской красильной фабрике. Он рассказывает об успешных забастовках на своей и других фабриках и советует начать восстание. Его пожилой отец, которого особенно жестоко преследует хозяин, страшно возмущается словами непокорного сына, называет его диким тигром и запрещает появляться в своем доме. Старая мать не осмеливается сказать ни слова.
Минг-Фунг в роли отца как всегда на высоте, подумал Нью-Ланг, и новички тоже молодцы. Но кто играет мать? Явно не толстая торговка изюмом. Это женщина, чудесно. Но начинающая. Прямая, как палка. Впрочем, так даже лучше.