– Будь снисходительнее, – улыбнулся Нью-Ланг, – мы с тобой тоже работаем в торговле.
– Ну, ты прежде всего наследник шелковой компании Чангов.
– Тем хуже для моей морали.
– Кстати, почему ты не участвуешь в делах отца?
– Думаю, почтенный не желает, чтобы я видел, как он относится к своим людям. Кроме того, ему очень нравится, что я веду корреспонденцию у Фонтене. – Голос Нью-Ланга ожесточился от сдерживаемого гнева. – Для китайца ведь великая честь, если его сын работает на иностранца, верно?
– К тому же это обеспечивает хорошую протекцию на таможне, – добавил Кай-Мэнь.
– Но возвращаясь к нашей школе – у нас учатся не только торговцы. Есть и рабочий.
– Да, Ванг Бо-Ченг.
– Ого! Ты его заметил?
– Как можно не заметить столь энергичного человека?
– Как он учится! – воскликнул Нью-Ланг. – Я вообще недостоин его учить, я, самоучка. Этот грузчик достоин самого известного профессора. Как он учится! Хотел бы я, чтобы когда-нибудь мой сынишка учился так же.
– Уверен, так оно и будет. Малыш Тьен-То – прекрасный ребенок.
– Ты преувеличиваешь, – ответил Нью-Ланг, застенчиво хихикнув. – Впрочем, Ми-Цзинг – отличная мать, и несомненно даст ему образцовое воспитание.
– И красивая женщина, – напомнил Кай-Мэнь.
– Да, – устало сказал Нью-Ланг, – она была и остается красивой, гордой и воспитанной госпожой Танг – дочерью одной из первых семей Пекина.
– Она не только урожденная госпожа Танг, но и замужняя госпожа Чанг, уже семь лет.
– Да. Но за эти семь лет она назвала меня по имени всего один раз, ты представляешь? Она избегала обращаться ко мне напрямую целых шесть лет, пока не родился ребенок. А теперь – теперь она просто говорит: отец Тьен-То! И ведь нельзя сказать, что она неправа. В конце концов, она вышла за меня исключительно по приказу родителей – и я женился по той же причине.
– Мне кажется, ты недооцениваешь Ми-Цзинг. Она не бросила в беде Цзай-Юнь, хотя Танги обрекли девушку на гибель.
– Цзай-Юнь, вообще-то, ее сестра.
– Лишь сводная сестра и дочь наложницы.
Нью-Ланг давно догадался, что его друг тайно влюблен в двадцатидвухлетнюю активистку за права женщин, веселую и привлекательную. Он не признавался и отпирался от всех расспросов. Но Нью-Ланг знал – он всегда рад что-нибудь про нее услышать.
– Мать Цзай-Юнь, – сказал он, – была красивой девушкой простого происхождения. Кажется, дочерью чистильщика обуви. Довольно скоро бедная наложница заметила, что хозяин от нее устал. У моего почтенного тестя их было еще штук восемь. Он мог себе позволить.