.
Несомненно, что Павел Чистяков отметил профессионализм построения композиции и выразительность решения персонажей, как и убедительность звучания образа в целом. Так началось общение педагога и студента, ставшее основой многолетней дружбы, глубокого уважения к таланту и суждениям друг друга.
Первое из сохранившихся писем Виктора Михайловича к наставнику, датировано 1880 годом, позволяет судить о доверительных отношениях между ними, а также о великом почитании искусства Васнецовым:
«Москва, 22 апреля 1880 г.
Уважаемый и дорогой Павел Петрович,
не вините меня за долгое молчание, не равнодушие было тому причиной, а я был так взволнован Вашим письмом, что на первых порах решительно не нашелся, что Вам ответить. Хотелось Вам многое, многое написать, хотелось всю душу излить… а между тем теперь вот чувствую, что ничего толком не выскажу и не умею, и трудно высказать то, что внутри души копошится и волнуется, и до слез иногда, и других бы заставил плакать, как бы сила да мощь! Да вот – в словах да мечтах это легко, а в картинах – тяжко-тяжко, трудно! Хотя бы малую искорку Духа Божия отразить в картине – и то великое счастье; хоть только не оскорблять нашего великого и святого искусства своим утлым мараньем и то уже ослабление адских мук бессилья!
Что я должен был почувствовать, когда узнаю, что есть человек, который угадал самое сокровенное моей картины[83], о чем я только втихомолочку мечтал… есть, Павел Петрович, в Вашем письме такие местечки, что хоть и стыдно – я плакал!.. не мне бы читать их.
Вы меня так воодушевили, возвысили, укрепили, что и хандра отлетела и хоть снова в битву…
Желал бы назваться Вашим сыном по духу.
В. Васнецов»[84].
Насколько значима заключительная строка письма – «желал бы назваться Вашим сыном по духу». Им и стал Виктор Васнецов с первых лет учебы в академии, им и оставался всю жизнь – в искусстве, в общественных делах, в общении с семьей и друзьями. Виктор часто приходил домой к наставнику, как и другие студенты, чтобы показать свои новые работы и получить очередные задания. По словам Стасова, одним из таких учебных упражнений, которое Чистяков просил его выполнить, был этюд масляными красками с головы Аполлона Бельведерского. Но молодой вятич в тот день никак не мог справиться с поставленной перед ним задачей – этюд остался незавершенным.