– Фридрексен, – ответил воин, самодовольно улыбнувшись. – К вашим услугам, сударь.
– Благодарю Вас, месье Фридрексен. Позвольте также выразить свою благодарность вам, сударь. и вам, мадемуазель, – он слегка поклонился хозяевам дома. – Что же касается ужина – прошу вас принести его прямо к нам в комнату – мы хотели обсудить с моим приятелем красоты вашей прекрасной страны.
При этих словах девушка подняла на него восхищенный взгляд и улыбнулась. Щеки ее залились румянцем. На плечо Франсуа опустилась тяжелая рука. Обернувшись, он увидел стоящего рядом Кристофа.
– Мне кажется, твоя французская галантность уже приобрела здесь поклонниц, – произнес он, сверкнув глазами в сторону девушки. – Хотя, хозяюшка здесь действительно милая.
– Прекрати Кристоф, – тихо ответил Франсуа. – Ты же знаешь, что для меня существует одна дама, милая моему сердцу.
– Как хочешь, – произнес тот сквозь зубы и, наклонившись, сорвал рукой в перчатке большой, белый, покрытой каплями вечерней прохлады приятно пахнущий цветок. – Но ветераны Ла – Рошеля не могут позволить себе скучать. По крайней мере, я не столь щепетилен, как ты.
С этими словами он молча протянул цветок девушке, пристально глядя ей прямо в глаза, от чего она залилась румянцем еще больше и смущенно приняв этот маленький подарок, прикрыла розовеющие щечки своим белоснежным передником и потупив глазки смущенно пролепетала:
– Данке шон.
Затем она быстро повернулась, и стремглав, словно испуганная лань, бросилась в дом.
Франсуа невольно засмеялся, наблюдая за ее детскими повадками, затем, сняв шляпу, направился внутрь дома, где старик знаками показал ему лестницу на второй этаж в их комнату.
Войдя в указанное помещение, Кристоф и Франсуа огляделись. Комната была прибрана в аккуратном немецком стиле – квадратный столик покрывала кружевная белоснежная скатерть, прямоугольные окна были из разноцветного витражного стекла. На кроватях лежали маленькие узорчатые подушки, заботливо вышитые женской рукой.
Они отстегнули шпаги, но из предосторожности не стали убирать их далеко. Затем они развалились в мягких креслах – качалках, стоящих друг напротив друга.
За окном иногда раздавались громкие голоса ландскнехтов на непонятном языке и неторопливая французская речь гвардейцев, успокаивающая слух и напоминающая о доме.