Упаковав хлеб и бекон, он, прежде чем вручить его женщинам, произнес с некоторым цинизмом:
– Когда снова разживетесь деньжатами, захотите, поди, уйти в другую лавку.
– Да нет же, – возразила миссис Герхардт, – что вы такое говорите! – Она слишком нервничала, чтобы тратить время на болтовню.
Они снова вышли на утопавшую в тени улицу и продолжили свой путь домой мимо низеньких домиков.
– Как думаешь, удалось ли детям раздобыть хоть немного угля? – устало произнесла мать у самых дверей.
– Не волнуйся. Если что, я сама схожу, – заверила ее Дженни.
– Нас прогнали! – взволнованно воскликнул Джордж вместо приветствия, когда дети сбежались на кухню, чтобы поделиться с матерью новостями. – Но немного угля я все же раздобыл, – добавил он сразу же. – С вагона сбросил.
Миссис Герхардт лишь улыбнулась ему, а Дженни расхохоталась.
– Как там Вероника? – спросила она.
– Похоже, уснула, – откликнулся отец. – В пять я еще раз дал ей лекарство.
Когда запоздалый и скудный ужин был наконец готов, мать отправилась к кроватке девочки для очередного – и практически бессонного – ночного бдения.
Однако пока готовилась какая ни есть пища, Себастьян успел выступить с предложением, ценность которому придал его существенный опыт в деловом и не только общении с людьми. Пусть он и был всего лишь подмастерьем без какого-либо образования, если не считать наставлений в лютеранской вере, которую он терпеть не мог, его переполняли типично американские задор и энергия. Сокращенное прозвище «Бас» как нельзя лучше ему подходило. Рослый, атлетичный и великолепно для своего возраста сложенный, Себастьян уже привлекал к себе внимание и взгляды девушек, способные из просто смазливого парнишки сделать хлыща. При первых же признаках подобного интереса к себе он начал подозревать, что внешний вид кое-чего стоит, а оттуда до иллюзии, что все остальное по сравнению с этим неважно, оставался лишь шаг. На заводе он успел сойтись с несколькими другими пареньками, которые уже знали все о Коламбусе и возможностях, которые тот предоставляет, и водил с ними компанию, пока сам не превратился в типичного городского юнца. Он досконально разбирался в индивидуальном и командном спорте, был наслышан, что в столице можно застать всех значительных персон штата, полюбил театр, привлекавший его рекламой и перспективами разъездов, и в целом представлял себе, что для успеха в жизни нужно что-то делать – а именно водить дружбу с законодателями мод или по крайней мере делать вид, что водишь.