* * *
У драконов шкура пошла буграми, когда пришло сообщение, что трое из четырех членов экипажа «Железного кулака» задержаны Минской комендатурой. Они не дают никаких пояснений, ссылаясь на секретность задания. Дальше еще хуже: борт не выходит на связь и, по расчетам наземных служб, он уже находится за пределами СССР. Картина становилась страшной. Если тот рулевой сошел с ума, то в ближайшее время можно ждать чего угодно. События стали развиваться по каким-то своим траекториям, не зависящим от воли и прихоти драконов.
А рулевой в полном спокойствии сидел в кресле командира корабля, со скоростью 900 км в час на высоте 14 тыс. м двигался к границе страны социалистического содружества и вез им двух нежданных гостей весом по 6 тонн каждая. Ему вдруг вспомнилось начало войны, июль 1941-го года, когда он в должности командира бомбардировочного полка сам воевал на СБ, который считался передовой моделью в 30-х годах, но уже к 1941-му году сильно устарел. «Мессершмитты» их легко сбивали. Из-за недостатка своих истребителей приходилось вылетать на бомбежку без прикрытия, чтобы хоть как-то замедлить продвижение врага.
Над переправами через Западную Двину его самолет был атакован, он загорелся и стал терять высоту. Ценой огромных усилий ему удалось посадить горящий самолет. Сам он был ранен, а штурман и радист убиты. Так Иван оказался на уже захваченной территории и был вынужден уходить от погони. Летчиков бомбардировочной авиации фашисты ненавидели, равно как и снайперов, и за каждого плененного летчика получали награды и отпуска. Только на третий день ему удалось встретить в лесу окруженцев и выйти вместе с ними к своим.
Оказалось, что они в этот вылет очень хорошо отбомбились по немецким переправам, и его снова наградили серебряной звездой. Это была четвертая по счету, а пятая будет позже – за Кубань. Но сейчас уже стало понятно, что шестой не будет никогда, а будет травля, да еще и с собаками, как тогда, в лесах Белоруссии в лето 1941-го года.
* * *
Мамы дома не было, похоже, отец денег получил, и мама пошла по уже пробитой тропе в магазин. Всегда было правило – с получки или аванса покупать что-то вкусное. Вчерашняя бутылка «Московской» была допита досуха, но, вопреки традициям, стояла пустая на столе. Возможно, ее вид как-то ублажал горящие внутренности отца. Глядя на нее похмельным взглядом, он, вероятно, думал, где найти собутыльника, ведь наверняка из полученных командировочных припрятал заначку. Как отец любил говорить: