Двухэтажные бараки стояли ровными строчками. Они были из хорошей сибирской сосны и за те годы, что Иван их не видел, казалось, что и не обветшали. Иван постучал в знакомую дверь, но никто не ответил, тогда он вышел на крыльцо и присел на ступеньку. Мысли начали разбегаться в разные стороны, но шаги по тротуару заставили его оглянуться: чуть прихрамывая, к нему приближался Ванек. Он каким был, таким и остался, открытым и улыбчивым. Ваня почему-то ему не сообщил, что опять женился, завел двух девочек-близняшек и утром водил их в ясельки. Жена у него сегодня дежурит на метеостанции в ночь, но скоро уже будет. Он как всегда выглядел счастливым и сразу начал с того, что, когда вдруг чуть светвсе вокруг засветилось и загудело, он сразу почему-то о нем подумал.
– От наших самолетов шума и грохота в два раза меньше, да и в такой час уже давно ни одного борта не принимали.
Иван в ответ сказал прямо, без вступления, что за ним гонятся с собаками, и хорошо бы было, чтобы у Вани его никто не видел. Весь свой горестный рассказ Иван втиснул в две минуты, времени было мало. Ванек уже не улыбался; все, что он услышал, было страшно и несправедливо. Иван просил помочь ему исчезнуть, он в тот же момент начал ему помогать тем, что вытащил из-за шторы коробку с деньгами и все, что было, отдал ему. Потом достал из шкафа какую-то гражданскую одежку и заставил Ивана переодеться. Понимая, что у того уже не может быть никаких офицерских удостоверений, сунул ему какой-то свой членский билет с фотографией и печатью. Ванек знал, что если исчезать, то надо успеть на станцию, на поезд, идущий на восток, а он стоит не больше пяти минут. Теперь у Вани был служебный Газик с брезентовым верхом. Он ладно завелся, и они тронулись прямиком на вокзал, у Ванька в кассе были какие-то прихваты, и он купил билет на свое имя в плацкарт до Хабаровска. Когда Иван уже ступил на ступеньку вагона, Ванек сказал только одну фразу:
– Ты теперь принадлежишь истории, и я горд, что был твоим другом.
Так они и расстались, два Ивана, и вот он опять на жесткой полке плацкарта, ошельмованный и приговоренный.
* * *
Ваньку ничего не надо было подсказывать, он вытащил тяжелый ящик с инструментами из-под заднего сиденья. Человек на берегу перестал махать руками, но не пытался приблизиться. Иван радовался, что машина целая; теперь встал вопрос, возможно ли ее опять поднять в воздух из этого ущелья сосновых пиков. Шансы, хоть маленькие, но были. К этим шансам надо было подработать руками взлетную полосу и при взлете не зацепиться колесом за воду, а если ко всему этому прибавить встречный ветер, то шансы возрастали. Так он думал, стоя рядом с этим почти игрушечным самолетом и поглаживая его по тряпичному крылу. Он хотел было перекреститься, но почему-то опять передумал. Через час Ванек выкрутил все пять свечей, две из них были закопченными, а остальные так себе. Все указывало на то, что их заправили не очень хорошим бензином – понятно, что не на авиабазе «Белая». Если предстоит обратный путь, то лить бензин будут только с новой бочки.