– Это пожертвования, – оправдывался Майкл. – Мы строим приют.
Приют так и не построили. Зато у настоятеля появился Lexus.
Даниэль начал собирать доказательства. Вместо проповедей он изучал счета, подслушивал встречи. Но однажды ночью его вызвали в кабинет епископа.
– Ты сеешь раздор, сын мой, – сказал епископ, разливая виски. – Церковь – корабль. Иногда надо закрыть глаза на течь, чтобы не утонуть.
Когда Даниэль отказался молчать, его обвинили в растлении малолетней прихожанки. Девочку, дочь директора «Священного Источника», заставили солгать.
Изгнанный, опозоренный, он сменил имя. Стал Ноем.
Стив Браун листал дело 1998 года. Фотография Даниэля Ковальски: темные волосы, острые скулы, взгляд фанатика или святого.
– Он числится мертвым, – сказал Эдгар. – Утонул в 2001-м. Тело не нашли.
– Ирония? «Ной» утонул, – Стив бросил папку на стол. – Проверь связь «Священного Источника» с семьями жертв. Все они получали деньги от этой компании.
– Благотворительные фонды, – кивнул Эдгар. – Прикрытие для отмывания.
Стив взглянул на фото Розалин. Ее отец был инженером на скважине «Священного Источника».
В комнате Вероники «Пастырь» развешивал на стене старые газеты. Заголовки: «Экологический скандал: дети болеют раком», «Церковь покрывает корпорацию».
– После изгнания я жил в трущобах, – голос его звучал отрешенно. – Молился в подвалах, где наркоманы хоронили совесть. А потом… я услышал Его голос.
– Бога? – спросила Вероника, пытаясь отследить маршрут к двери.
– Нет. Голос справедливости, – он повернулся. В руке – шприц с прозрачной жидкостью. – Он сказал: если храмы стали рынками, то жертва должна быть святой.
Он ввел ей сыворотку правды.