Некогда называемая Жемчужиной Конго, Букаву уже не могла похвастаться даже приличным отелем с работающим кондиционером. И когда Марсель был вынужден почти километр шагать пешком по душной авеню Патриса Лумумбы в поисках офиса, где его ждал владелец, по всей видимости, очень важной шахты, он встретил вовсе не энергичного и ослепительно уверенного в себе бизнесмена, занятого самым прибыльным делом нового века. Нет, перед ним предстал мрачный, грязный великан – что-то вроде бродяги, разившего водкой и говорившего с сильным русским акцентом, несмотря на то, что, по его словам, он родился в Казахстане.
– Как я уже предупреждал по телефону, – первым делом сказал казах. – Я не собираюсь продавать месторождение. Но всё зависит от цены. Я слишком долго торчу в этой проклятой дыре, малярия меня убивает, и если ваше предложение позволит мне никогда больше не работать, возможно, мы договоримся.
– Как вы понимаете, прежде всего мне нужно осмотреть шахту и фабрику, чтобы провести оценку, – заметил прибывший.
– Разумеется! – кивнул казах. – Но предупреждаю: то, что вы увидите, вряд ли можно назвать «фабрикой» или «шахтой» в понимании цивилизованного мира. Хотя это не имеет значения. Главное – мы добываем лучший минерал на рынке. – Он многозначительно подмигнул. – Или нет?
– Разумеется! – согласился уставший путешественник. – Но меня волнует не только качество и объёмы добычи, но и то, как долго этот рудник будет приносить прибыль.
– А вот это уже совсем другая история, мой друг! – расхохотался казах. – Этот проклятый минерал капризен, как красивая женщина, с которой все мечтают переспать. Он появляется там, где его не ждёшь, и исчезает, когда вздумается. Сегодня рудник приносит миллионы, а через неделю может разорить тебя. Таков мой риск. – Он налил себе щедрую порцию водки, даже не подумав предложить собеседнику, и добавил с намёком: – И ваш, если решите взять этот бизнес.
– Можно увидеть?
– Для этого вы сюда и приехали.
Казах провёл его по тёмным и запутанным коридорам в огромный ангар с жестяной крышей, больше напоминавший печь, чем «фабрику». Внутри около полусотни полуголых конголезцев, с ног до головы покрытых пылью, неустанно просеивали землю, движущуюся по бесконечному конвейеру, перебирая её голыми руками в поисках крошечных голубовато-серых камешков, которые бросали в обшарпанное ведро.