– Вот эта девушка, – ткнул пальцем в изображение Маришки.
– А… тебя новенькая заинтересовала, – проскользнуло легкое удивление в ее голосе. – Знаешь, сколько работаю, всегда удивляюсь. Некоторые годами ждут, но их так никогда и не выбирают. А кое-кто приходит и сразу в дамки.
– Когда она пришла? – вновь уставился на портрет, не зная, что и делать, совершенно не понимая, как это понимать.
– Так вчера и пришла. Эдмун, извини, что вмешиваюсь в твой выбор, но все-таки осмелюсь предложить тебе другую девушку, – чуть попятилась Вивьен, сбиваемая осязаемой волной моего нетерпения.
– Почему?
– Понимаешь, художнику пришлось потрудиться, чтоб придать ее лицу красок. На самом деле она такая бледная, печальная, неразговорчивая и угрюмая, что я вообще была уверена, на нее и не взглянет никто. Посмотришь каталог еще раз? – предложила она.
Печальная, неразговорчивая, угрюмая? – никак не подходило подобное описание для жизнерадостной и непосредственной Маришки. Что могло случиться такого, что дочка Аллена накануне своей свадьбы пришла в контору невест для драконов? И как ее родители отпустили? Теперь я невероятно жалел, что последние дни избегал встреч с ней и командором.
– Вивьен, мне нужна именно эта девушка, – твердо сказал я. – Сегодня.
– Конечно, дорогой. Как скажешь. Эдмун, ты знаешь правила. Девушку доставят к подножию твоей горы.
– Буду ждать, – в полном смятении покинул особняк, где располагалась контора.
За четырехчасовое ожидание, чего только не передумал. Двойник? Сестра-близнец, о которой я не знал? Ну нет… Интуиция подсказывала, на карточке портрет именно Маришки. Самым разумным объяснением виделась мне смерть ее жениха. Убит? Умер от неведомой болячки? Если так, Маришка страдает и могла решиться на отчаянный шаг.
Когда карета с эмблемой каталога драконьих невест остановилась у скального плоского уступа, где обычно оставляли девушек, я не вышел сразу из своего укрытия за громадным валуном, принялся наблюдать за девочкой.
Возница помог ей выйти и, не задерживаясь, покинул место временной остановки экипажа.
Маришка расправила широкую юбку шелкового изумрудного платья и села на стесанный камень. Я впервые видел ее такой. Такой нарядной. В ослепительном платье невесты. Непослушные волосы убраны в безукоризненную прическу. Тонкие пальчики теребят свадебный венок. На подкрашенном косметикой личике – решимость и вызов. Печали и скорби ни грамма. А ведь, если бы Лирт умер, скорбь обязательно присутствовала.