Искусство, поощряемое блеском наград и сдерживаемое самой абсолютной властью, может, в свою очередь, увековечить образ Августа и сделать его одним из образцов римской скульптуры; но, что бы оно ни делало, оно никогда не сможет придать этому лицу характер величия, искренности, отпечаток, который выдает душу truly великого человека, которому нечего скрывать и который заставляет человечество склоняться не перед ним, а перед его добротой или гением. Не будем искать этого в Августе. Он станет типом в искусстве; потому что художник обессмертил его, но в реальности истории он всегда будет лишь актером. Он сам это сказал, и эти слова остались в истории и в памяти потомков.
Если мы хотим получить точное представление об Августе, нужно обращаться не столько к писателям, которые его восхваляли, сколько к художникам, которые его также приукрашивали, но которые его копировали. Нужно четко различать в скульптуре эпохи Августа двойное влияние греческого и этруско-римского искусства. Греческое искусство, изображая правителей, приближает их к идеальному, героическому или божественному типу. Римское искусство стремится к точности, сходству, выразительности, как в природе. Греческое искусство в императорских статуях создает и располагает пропорции, позы, атрибуты, одежду – словом, все, что не является лицом. Римское искусство, привыкшее отливать в воске лица предков и хранить их в атриуме, требует, чтобы маска была точной, и доводит правдивость до жесткости. Отсюда довольно странное сочетание, которое может объяснить большинство статуй императоров. Их тела условны, их черты индивидуальны; идеал Августа не избежал этого общего правила. Известно, что он был невысоким, с хрупким здоровьем, немного сутулым, иногда хромал, его ноги были обернуты четырьмя слоями шерсти: его статуи изображают его высоким, с величественными пропорциями, с героическим жестом; но его голова имеет такой характер индивидуальности, что нельзя сомневаться, что художники подчинялись тирании римских привычек, точно передавая красоты и недостатки оригинала.
Самым достоверным изображением Августа для нас, несомненно, является статуя, найденная четыре года назад в Прима-Порта, в семи милях от Рима, на вилле Ливии. Ливия, которая после его смерти стала его жрицей, очевидно, заказала самому искусному художнику того времени статую, столь же похожую, сколь и прекрасную.