Вот что произошло на Палатине, пока сенат обсуждал на Капитолии, а народ ждал на Форуме. Узнав о смерти Калигулы, преторианцы разбежались по улицам, побежали во дворец, встревоженные, возмущенные, яростные. – Кто будет платить нам? Кто будет кормить нас? Кто будет заботиться о наших нуждах и удовольствиях? Обмениваясь тревогами, солдаты начали грабить. Логика могла бы показать им, что после смерти Цезаря они были наследниками Цезаря; но логика не была нужна, чтобы оправдать грабеж в их глазах: они грабили по инстинкту. В темном коридоре, на нескольких ступенях, ведущих к двери закрытой комнаты, висел гобелен, служивший занавеской, за которым виднелись две ноги. Эти две ноги дрожали, в то время как невидимое большое тело шевелило складки гобелена. В этот момент проходил преторианец, чье имя история не достаточно прославила, хотя он дал Риму императора и миру еще один предмет восхищения: этого солдата звали Гратус. Гратус заметил укрытие, подумал, что там скрывается убийца Калигулы, вытащил и обнаружил несчастного, бледного, разбитого страхом, который бросился к его ногам и умолял пощадить его жизнь. Гратус узнал этого странного персонажа, с трудом поставил его на ноги и приветствовал как императора. Его находкой был не кто иной, как Клавдий, дядя Калигулы, Клавдий, племянник Тиберия, Клавдий, игрушка двора и посмешище города, Клавдий, который, конечно, никогда не предполагал, что однажды будет править. Гратус увел его, показал своим товарищам, рассказал, что он сделал; они одобрили, бросили Клавдия, более мертвого, чем живого, в носилки, потому что страх не позволял ему больше стоять, и понесли его на своих плечах, как добычу. Несчастный был настолько бледен и жалок, что прохожие жалели его, думая, что его ведут на смерть. Солдаты отнесли его в свое логово, в преторианский лагерь; там, наполовину смеясь, наполовину серьезно, они посадили его в преторий и приветствовали как императора.
Сенат не воспринял эту новость всерьез; он не верил, что Рим примет того, кого сами императоры отвергли из своей семьи как недостойного. Народный трибун был просто отправлен к Клавдию, чтобы вызвать его в качестве консульского лица и приказать ему явиться на заседание сената на Капитолий. Клавдий, все еще в панике, ответил, что солдаты удерживают его силой, что было правдой. Сенат усмехнулся, самые осторожные почувствовали некоторое беспокойство, скрыли его и продолжили.