На годянском бамбуке глав 22, 23 и 24 нет, но мавантуйские шелковые свитки в знак с нами солидарности также не поддерживают расположение главы 24 вдали от главы 22 через главу 23 (Ух!) Каким образом? Да в обоих свитках текст главы 24 стоит перед текстом главы 22 (мавантуйские тексты не имеют разбивки на главы), и можно было бы резво уверовать, что именно такая последовательность этих глав является оригинальной. Однако мы, с Великопушистым, никуда впопыхах верить не собираемся, и без колебаний отдаем кокосовую пальму первенства мудрокосмической главе 22, почитая главу 24 за звонкое эхо философского фольклора. Почему? Потому, что тот, кто нарисовал в главе 22 грандиозное «不бу 自цзы 見цзянь 故гу 明мин» (Нет; Себя; Видеть; Поэтому; Ясный), вряд ли в здравом уме стал бы выворачивать свое заявление наизнанку («自цзы 見цзянь 者чжэ 不бу 明мин» – Сам, себя; Видеть; Тот, кто; Нет; Ясный), чтобы осчастливить скучающих на кухне домохозяек рекомендацией, как им без лишних хлопот оказаться в куче сансарических отходов? В главе 22 сказано, что не видишь себя только тогда, когда всеми лапками обнимаешь Одно-единое. Только в этом уникальном случае ты действуешь под прозрачными Небесами в стиле «У-вэй» – точно так же, как действует Великий Дао-образец. На таком фоне подробный анализ поведения самодовольно хвастливого субъекта в строках (3) – (6) тосклив и неуместен. Сдается нам, что автор главы 22 не принимал участия в сочинении главы 24. Скорее всего, какой-то древнекитайский мудроколхозник, придя в восторг от главы 22, подверг ее интенсивному творческому пережевыванию, в результате которого мы и имеем главу 24, с близкого расстояния очень напоминающую «моральный кодекс строителя коммунизма». Вот и первые две строки про китайца, упрямо стоящего на цыпочках или глупо растопырившего свои задние лапы – это обычные народные присказки, никакого отношения к глубокомысленному резюме последней строки (9) не имеющие. Конечно, кто ничего кроме себя не видит, тот с Дао не в ладах, но встал ты на цыпочки или сел на шпагат, для Дао без всякой разницы. Так накануне вольнокот Костя за ради прогрессивного прогресса в раскрытии тайн этого стихотворения пустился в смелый эксперимент, разгуливая по огороду на всех своих цыпочках. Вислоухий кролик Пи-Пу, подпрыгивая вокруг котика, периодически замерял уровень его мудропушистости. В результате этих изнурительных измерений стало вполне очевидным, что мудропушистость не понесла от цыпочек ни малейшего ущерба.