Кстати, об объедках. Строка (7) записана везде одинаково, что сразу указывает на общегражданскую позицию мудрокитайцев по отношению к безобразиям, воспетых в строках (1) – (6). «其ци 在цзай 道дао 也е 曰юэ 餘юй 食ши 贅чжуй 行син» дословно выглядит так: «Его, ее, их, этот; Жить, находиться; Дао; Частица «е»; Называться, именоваться; Остаток, излишек, объедки, отбросы, обноски; Пища; Непристойное поведение (чжуй син)». То есть, принимая частицу «е» за знак равенства между первыми тремя и всеми остальными иероглифами, получается, что, для того, кто проживает в Дао, вышеозвученное поведение выглядит совершенно непристойным, а при ближайшем рассмотрении похожим на пищевые отходы и рваные обноски. Ян Хин-шун: «Если исходить из дао, все это называется лишним желанием и бесполезным поведением». Не знаем, откуда он взял «лишние желания», но «чжуй син» помимо неприличного поведения, можно прочитать и иначе. Знак «чжуй» означает какие-то древнекитайские болячки дерматологического характера, а «син» – это «передвигаться, идти, продвигаться вперед», что в сочетании с болячками может означать активную фазу их воспалительного процесса. Рихард Вильгельм: «For DAO he is like kitchen refuse and festering sore» (Для Дао он как кухонные отбросы и гноящаяся рана). Lau Din-cheuk: «From the point of view of the way these are «excessive food and useless excresences»» (С точки зрения Дао, это «излишняя пища и бесполезные шишки-наросты»). Мы, с Великим Пекинесом, слабо разбираясь в кожных неприятностях, поспешим обобщить все китайские болячки в «прыщ на теле», который так же, как и «объедки», точно и весело передает строгий смысл строки (7).
Эта глава, воистину, удивительна. Помимо загадочного родства с главой 22 она преподносит задумчивому человечеству еще одну странную неожиданность. Строки (8) и (9) без всякого предупреждения оказываются сроками (2) и (3) главы 31. Причем, мавантуйский текст «В» в строке (3) (в первом тексте строка не сохранилась) снова говорит, что бряцать холодным оружием избегает не тот, кто имеет Дао, а тот, кто имеет желания. Роберт Хенрикс: «In line 9, the Ma-wang-tui texts literally say, «Therefore the one who has desires…», where all other texts say, «The one who has the Tao» … I persist in thinking that «desires» here is a mistake for the «Way» … Note that lines 8 and 9 occur again, verbatim, at the start of chapter 31, and again the Ma-wang-tui texts say «the one who has desires…» (В строке 9 мавантуйских текстов буквально сказано «Поэтому тот, кто имеет желания…», тогда как все остальные тексты говорят «Тот, кто имеет Дао…» Я упорствую во мнении, что слово «желание» было ошибочно вставлено в текст вместо «Дао» … Следует отметить, что строки 8 и 9 слово в слово встречаются в начале главы 31, где мавантуйские тексты снова говорят «тот, кто имеет желания…»). Что сей древнекитайский факт мог бы означать? Лично нам, с Мудропушистым, робко мерещится, что мавантуйские шелковые свитки представляют собой одно из направлений эволюции пяти тысяч иероглифов, утраченное в глубине веков в силу никому неведомых обстоятельств. Они начинаются с части «Дэ», да и порядок глав в них особенный, причем, тексты Ван Би, Хэшан-гуна и Фу И там, где они не совпадают с мавантуйскими версиями, почти всегда согласны друг с другом. Годянский вариант текста также ни на что не похож, но он слишком мал, чтобы классифицировать его как отдельную ветвь развития «Дао Дэ цзин». Ох-ох.