– Глушилки! – закричал кто-то.
Из трейлеров вынырнули фигуры с ящиками, обмотанными проволокой. Резкий визг заполнил эфир, дроны замерли, их сенсоры захлебнулись помехами. Толпа заревела, поднимая самодельные факелы из обрезков труб.
2… 1…
Сара прижала ладони к стеклу. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди и взлететь к цифре, мерцающей, как глаз циклопа. Женщина положила руку на ее плечо, чувствуя, как дрожат пальцы, но голос был тверд:
– Сейчас.
0.
Тишина.
Даже ветер замер, затаив дыхание. Пластиковая пленка на окне перестала хлопать. Где-то далеко упала банка, и ее грохот прокатился по трущобам, как предсмертный стук.
Небо громко вздохнуло.
Тени сплелись в кольцо, огромное, как орбитальная станция Синее свечение зародилось в центре, сгустившись в шар, что пульсировал, словно гигантское сердце. Кратеры на его поверхности открывались, как рты, поющие на частоте, от которой звенели зубы. И из этого света шагнул он – Э́лиас Ве́ренн, человек-легенда, чье лицо было изрублено шрамами, которых не оставляют обычные войны.
– Мам… – Сара ахнула, увидев, как его плащ, сшитый из нейроволокон и разделенный на миллиарды пикселей, колышется в невесомости.
– Это еще не все… смотри, – Женщина прижала дочь к себе.
Элиас поднял руку, и Луна – настоящая, та, что висела над Землей до того, как корпораты опутали ее гравитационными сетями, – запрыгала на его ладони. Толпа взорвалась криками. Старик с фотографией зарыдал, прижимая ее к груди. Девушка с кибер-рукой ударила по бочке так, что треснула труба, и ритм подхватили сотни ног – топот по ржавым крышам, стук костылей, лязг протезов.
– Он носил ее! – завопил парень в плаще с выжженным символом Восстания.
Сара не отрывала глаз от Элиаса. Он повернул голову, и его взгляд упал на трейлер. На нее.
– Мам, он…
– Он видит.
Девочка почувствовала, как сильно мать стиснула ей плечо, но стерпела.
Элиас Веренн опустился на одно колено, и в уголках его губ заплясала улыбка.
Сара в ответ лишь слегка взмахнула ладонью.
А потом он подмигнул. Всему миру. Но Сара знала: этот жест был лишь для нее. И прикрыв на мгновение ресницы, ответила тем же.
Он сжал Луну в кулаке, и она рассыпалась на искры, превратившись в Млечный Путь. Звезды, такие неровные, точно нарисованные рукой ребенка на обрывке голопленки, замигали, расползаясь по небу.