– Как я понял, мы собирались поговорить, – прервал мои размышления Трэвис, когда мы вышли на тренировочное поле.
– Лучше всего разговаривать во время пробежки, – бодро ответила я и резко сорвалась с места.
«Пускай попробует догнать».
Мой любимый вариант пробежки – за пределами тренировочного поля. Например, добежать до озера, потом до границы с лесом. Но выводить Трэвиса за пределы академии я не решалась, да и столкнуться с Риком и Хеленой у озера не хотелось. Наверняка ребята уже закончили тренировку, раз их не видно на поле. Или тоже решили побегать где-то, кроме небольшой территории.
Бег значил для меня больше, чем поддержание хорошей физической формы для службы в гвардии. Это была возможность побыть наедине с собой, подумать о чём-то или, наоборот, прогнать ненужные мысли. Но маловероятно, что это получилось бы сделать в присутствии Трэвиса. Я оглянулась: парень почти догнал меня, хотя уже начинал тяжело дышать. Посмотрим, как он будет распыляться на вопросы, устав от километрового бега.
– Итак, почему же я… оказался здесь? – переводя дух, поинтересовался Трэвис. Он поравнялся со мной.
А он настырный.
– Я думала, мы начнём с чего-то более простого.
Слабая попытка уйти от ответа на мучающий его вопрос.
– Как скажешь! – довольно бодро воскликнул Трэвис.
Но по тяжёлому дыханию, замедленным движениям и расстоянию, на которое он всё же немного отставал от меня, было видно, что к физическим упражнениям парень давно не обращался. Или вообще ими не занимался.
«Наследник, не владеющий мечом, – катастрофа для королевства», – всегда говорил покойный король Грегор, когда заставлял Вивьен приступать к тренировкам. Надо отдать должное, её Величество к своим шестнадцати годам научилась неплохо драться и защищаться. И могла дать отпор любому, кто посмеет посягнуть на её жизнь, честь и достоинство. Видел бы Трэвиса сейчас король Грегор, точно бы расхохотался. Это не наследный принц, не будущий король, это просто мальчишка, обиженный и любопытный. Если бы только я могла отвезти его во дворец на законных основаниях. Вивьен быстренько бы его обучила – в этикете, политике и философии ей не было равных.
«Интересно, как бы повернулась история, не погибни король Грегор несколько дней назад?» Смог бы он признать внебрачного сына? Любил ли он по-настоящему его мать? Эти вопросы я могла задавать бесконечно, но лишь самой себе и только в мыслях. Вивьен тоже не сумела бы ответить на них даже при большом желании. И бередить ещё не зажившую рану после гибели короля я не желала.