– Мне нужно с тобой поговорить, – Велла подняла голову. В её карих глазах промелькнула тревога, и мне это не понравилось.
– Если речь пойдёт о Лоренции – ничем не смогу помочь. Аластер, вероятно, отклонил моё прошение. Хотя Его покойное Величество почти подписал указ о разрешении ей видеть вас, – сообщила я всё как на духу. Не видела смысла скрывать от сестры правду. Я и так обнадёжила её, пообещав однажды, что смогу смягчить наказание отца.
Лоренция. В детстве я называла её «солнышком» из-за густых золотистых волос, которые она собирала в длинную косу, перетягивая её блестящими на солнце браслетами. Она обладала необычайной красотой. Так обычно говорили про матерей, но я свою не помнила, она покинула семью Сильвермунов, когда мне исполнился год. А Лоренцию я неоднократно видела, когда она пыталась встретиться и поговорить с детьми. Она была первой супругой нашего отца и матерью его старших детей-наследников. Разлад у них произошёл из-за фаворитки – моей матери. И после развода, – а таковые в Тардрагоне бывали довольно редко, и те по указу правящего монарха, – отец запретил Лоренции видеть собственных детей.
Тиран он и есть тиран. Я хмыкнула. И что только женщины в нём находили?..
– К этому всё шло, очевидно, – с грустью проговорила Велла, на миг прикрыв глаза и горько вздохнув.
– Ты стала ближе ко двору, можешь и сама повлиять на решение, – невзначай предложила я и наткнулась на лицо сестры, искажённое гримасой боли. Но Велла, как и я, хорошо умела носить маску – уже через несколько секунд к ней вернулось привычное спокойное выражение лица.
– Да, могу, – сестра кивнула, бросив странный взгляд на Трэвиса.
Внутри всё похолодело, живот свело от нехорошего предчувствия.
– Но я пришла поговорить о другом, – Велла вновь закусила нижнюю губу. – Аластер вызывает во дворец. Вас обоих.
Я сглотнула слишком громко, привлекая внимание Трэвиса. Парень побледнел: последний раз во время пребывания во дворце он сидел в темнице. Не думала, что сейчас его вызывали для того, чтобы усадить на трон. Законный, между прочим. Ничем хорошим эта поездка не закончилась бы – для Трэвиса уж точно. И меня заодно могли посадить в соседнюю с ним темницу. Лишить звания. Должности в гвардии. Места в академии.
Я переглянулась с Трэвисом: он словно читал мои мысли, передавая на лице наши общие эмоции. Его губы скривились, на лбу и переносице пролегли складки. С трудом представляла, каково это – сидеть в темнице, да ещё и собственного дворца, который являлся домом. Домом, в котором тепло, уютно и безопасно. Какое же это ужасное чувство – отсутствие безопасности в собственном доме.