Поведала, что живет в Австрии, что в 1968-м году, вместе с мужем-дантистом,– уехала из страны, после вторжения советских войск. Сказала, что муж умер, так и не дождавшись этого дня, извинилась и вежливо попросила разрешения посмотреть на ранее принадлежавшее ей хозяйство.
Открыв входную дверь, пропустил даму вперед. Дама сделала несколько шагов, остановилась перед лестницей ведущей на верхние этажи, остолбенела и произнесла:
– Это парадный вход, его украшала большая красивая люстра. Стены были покрыты темным резанным деревом, лестницы устланы коврами, крепленными бронзовыми шпилями.
Эта дверь, указала на дверь банка, была из мореного дуба, – тяжелая, мощная. А эта, – дотронувшись рукой и толкнув вперед, за которой еще недавно находилась редакция газеты, – арочная, с петлями и кованным стояком.
Моя новая знакомая проследовала за дверь, я за ней.
Открывшийся вид, даже меня, тогда еще советского человека, вверг в неподдельный ужас:
Обшарпанные стены, вырванные косяки оконных проемов, заделанные грубыми досками и целофаном, мусорный хаос и пол....
Пол отсутствовал. Шикарный дубовый паркет, который помнили мои солдатские сапоги, был выдран с корнями и возможно переместился в какой-нибудь дом Орловщины, Смоленщины или Киевщины.
Первое, что пришло мне в голову – слово "оккупант".
Да, я смотрел на неё и чувствовал себя оккупантом, причастным к этому безобразию, произошедшему в помещении.
Женщина сделав шаг в бок и опершись на то, что можно было с трудом назвать стеной, грустно стояла, положив правую руку туда, где должно было быть сердце.
Мне хотелось в этот момент провалиться сквозь землю, от стыда.
Единственное, что успокаивало – это "чешские товарищи", которые прежде чем передать объект нашим военным, – почистили его слегка, в далеком 68-м.
Побыв немного в бывшей редакции газеты "Гвардейская Слава", она вышла к лестнице, остановилась, задумавшись опустила голову вниз и по прошествии паузы произнесла:
– Всё, не пойду дальше. В дом я не приеду. Это уже совершенно чужое.
Она не ругала Советский Союз, Советскую Армию, она вообще никого не винила. Я был удивлен ее тактичностью и кротостью.
Поблагодарив за возможность посмотреть на свой бывший очаг, попрощавшись со мной у ворот, взяла за руку.
А я, облокотившись на решетку, смотрел как она садилась в машину, как машина уехала.