Кай догадывался, что Уж протянул Пню нож. Он хотел что-то сказать, хотел просить, умолять, но из груди вырывались только хрипы. Тело не слушалось. На какое-то мгновение страх заглушил боль унял звон в ушах и он слышал как неторопливо подходит к нему Пень.
– Теперь твое имя принадлежит мне, – сказал Пень и воткнул нож Каю в живот.
Он не почувствовал сильной боли, вернее боль была не сильнее той, что уже причиняла ему страдание, лишь холод стали и колючий ветер обжигающий его изнутри. «Теперь Койотом будет другой человек».
– Что же вы творите ублюдки, – послышался где-то далекий голос.
Шлепки босых ног об брусчатку, быстро удаляющиеся в разные от него стороны и боль сильная, страшная боль, заставляющая тело содрогаться в судорогах.
***
Первое что Кай ощутил, придя в сознание, – это холод. Он попытался отрыть глаза, однако веки его не слушались. Ломота по всему телу, ноющая боль в груди и животе. Кай застонал.
– Очнулся? – послышался тихий едва узнаваемый голос.
– Где я?
– Ты в храме истинного Бога, который и вернул тебя к жизни.
– Я узнаю ваш голос, – с трудом проговаривая каждое слово, пробормотал Кай, – Но не могу вспомнить, где я его слышал.
– Меня зовут Уго. Мы беседовали с тобой неделю назад.
– А-а, монах храма Воды, – Кай кашлянул и почувствовал вкус собственной крови во рту, – Я не могу открыть глаза, не могу пошевелиться. Мне холодно.
– Да. Твое лицо сильно опухло от побоев, но отек скоро спадет. Сломано пару ребер, но и это заживет, а озноб, это нормальная реакция тела на полученные повреждения. Меня больше беспокоит твоя рана в животе, она все еще кровоточит. Тебе нужен покой.
– Как я оказался здесь?
– Тебя принес три дня тому назад один из моих прихожан, – ремесленник, чью дочь я спас от чумы во времена жуткой эпидемии. Тебе повезло, что он оказался рядом.
– Мне повезло бы больше, окажись он рядом до того как мне вспороли живот.
– Не стоит тебе много говорить. Здесь тебе ничего не угрожает. Лежи, набирайся сил. Я зайду к тебе позже, принесу бульон и немного воды.
Дверь заскрипела, затем захлопнулась. К абсолютной темноте добавилась звенящая тишина. Боль долгое время не давала ему покоя, но слабость все же взяла верх и Кай уснул.
В следующие дни Кай приходил в сознание только когда Уго будил его, протягивая миску с куриным бульоном и кружку с водой. Он пил, затем снова засыпал. Он потерял счет времени, не отличал день от ночи. Вскоре слабость и боль потихоньку стали отступать. Через какое-то время он уже мог полностью открывать глаза и в полумраке различал скудность убранства комнаты. Однако пастель была высокая мягкая и удобная. Боль в груди и животе все еще беспокоили его, но уже терпимо. Уго заботливо перевязывал, удовлетворенно кивал, рассматривая ножевую рану. Вскоре Кай уже самостоятельно садился. Уго приносил ему хлеб и вареную курицу с рисовой лапшой. «Ешь, набирайся сил», – говорил старый монах. Кай кивал, с аппетитом поглощая все, что тот приносил. Через пару дней Уго принес костыли и помог совершить первую прогулку по комнате. Позже Кай впервые вышел на улицу и вдохнул полной грудью свежий воздух.