Вета не двигалась. Она хотела, чтобы Лакрия убежала как можно дальше от здания и Ирвинг, обладающий чутьём собаки, не заметил её. Все эти годы она скрывала девочку от его взора, не давая пробиться к своим мыслям и чувствам, которые привели бы колдуна, сумевшего стать инквизитором, к её дочери.
За спинами пришедших солдат Вета увидела его. Взгляд врага был острым и обжигающим ненавистью, чёрные глаза в обрамлении таких же чёрных ресниц и волос прожигали её до костей. И если раньше защитой от этого колдовства был амулет, то теперь, судорожно приложив ладони к груди, женщина поняла, что открыта для его воздействий. Он тоже почувствовал это, и в его глазах появилось ликование.
Выйдя из-за спин солдат, Ирвинг нагнулся к приговорённой пленнице.
– Ты уже успела соскучиться, Веталина? – чуть слышно спросил он, чтобы никто из стражников не услышал его слов.
Женщина вздрогнула, услышав своё полное имя. Уже много лет никто не называл её так.
Колдун пристально смотрел в её глаза, читая в них ранее недоступное ему. Всё предыдущее время Вету защищал талисман, но теперь она была открыта для брата. Женщина пыталась увернуться от его взгляда, отползти назад по каменному полу, но колдун не отпускал несчастную ни на шаг.
– Где ты скрываешь от меня свою дочь, ведьма, – зло сказал Ирвинг, хватая Вету за руку.
Она пыталась вырваться, но колдун плотно обхватил её кисть и впился в неё своими ногтями, больше напомнившими Вете когти орла.
Страх сковал женщину. Её силы были истощены допросами и пытками, а также отсутствием камня-талисмана и беспокойством за дочь, а вот колдун был силён и могущественен в своей власти.
– Скажи мне, где она? – прошипел Ирвинг. – Где твоя дочь? Я выращу её, как свою, а потом женюсь на ней, чтобы она не досталась неотёсанному мужлану. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя наследница, носительница дара, умерла от голода или была поругана разбойниками?
Вета молчала. Речи колдуна пугали её. Раньше он не знал о Лакрии, мысли Веты были надёжно закрыты от него, и Ирвинг мог только предполагать, что у неё есть ребёнок. Но сейчас он видел свою жертву насквозь: и образ дочери, и хижину в лесу и даже Варда.
– Ты предпочла мне простого солдата? – скривился колдун. – Ради этого мужлана ты убежала от меня?
– Ты всегда был противен мне, – выдохнула Вета, совладав с накатившим страхом. – Одно твоё присутствие вызывало у меня тошноту. Моя дочь далеко отсюда, я спрятала её там, где ты никогда не найдёшь.