Позже, ночью, из портальной башни вышло двое мужчин. Их хорошо было видно в свете дворового фонаря. Оба широкоплечие. Один, огромный, словно древний викинг, с густой лохматой шевелюрой и недельной светлой щетиной. Он был одет в кожаную куртку с заклёпками. Из-под неё вибивалась рубаха цвета хаки. Его крепкие штаны, такого же цвета, были заправлены в грубые армейские ботинки на тракторной подошве.
Второй смотрелся не то чтобы изящней, но как то помельче и поинтеллигентней. Он пригладил аккуратные рыжеватые волосы, подкрутил щегольские усики на гладковыбритом веснушчатом лице, расстегнул пуговицы короткого пальто, выставляя напоказ аккуратную белоснежную сорочку, и засунул руки в карманы черных, отутюженных до острых стрелок брюк.
Обычная питерская жирная крыса с удивлением уставилась на мужчин. Она отвлеклась от копошения в мусорной куче, привстала на задние лапки и завозила носиком, нюхая воздух.
Викинг посмотрел на неё, приподнял верхнюю губу и негромко рыкнул. Крыса отпрыгнула в сторону, но далеко не убежала. Она с интересом пялилась на незваных гостей. Второй мужчина поддел ногой в начищенных модельных туфлях пластиковую бутылку, валявшуюся рядом, и пнул её в сторону крысы:
– Кыш!
– Сам кыш. – огрызнулась крыса и вернулась к своей мусорной кучи.
– Олаф, ты видел? – возмутился викинг.
– А что ты хочешь. – со смешком произнёс мужчина. – Тут же Башня. Портал. Здесь и крысы разговаривают. Знаешь, Рикки, я тут даже говорящим котам не удивлюсь. – хмыкнул мужчина.
Они оглянулись, рассматривая двор.
– И это центр красивейшего города Европы? По-моему нас надули. – притворно разочарованно вздохнул Олаф.
Жёлтые обшарпанные стены, с облупившейся местами штукатуркой радовали глаз. Облезлые граффити информировали всех прибывающих, куда им пойти. Архитектура исторического центра не производила благостного впечатления. Грубая металлическая дверь в подъезд с перекособоченным козырьком добавляла депрессии. Решетки нижних окон, ржавые лестницы вдоль стен до самой крыши, и сами толстые стены в шесть этажей, закрученные в колодец двора, создавали впечатление заброшенности и бренности бытия.
В дальнем углу тихо пищали крысы, разворовывая мусорный бак. Время от времени Башня без окон, занимавшая добрую четверть всего двора, тяжело вздыхала и скрипела. Все её красные кирпичики были пронумерованы белой краской от самой земли и до самой крыши.