Я не представляю, как буду смотреть в глаза женщине, которая меня любит.
Водка не помогала, и я достал последний пакетик своей травы. Мне необходимо было дойти до состояния, когда в голове помещается не больше одной мысли. Оказалось, что это совсем не просто.
По приливу идиотского веселья я понимаю, что обкурился южной конопли. Через час это пройдёт; сейчас главное не выходить из дома и не предпринимать никаких действий. Я заставляю себя лечь, уставиться в потолок и пробую считать слонов. Вместо слонов вспоминается старый разговор с одним колоритным сибирским бухгалтером. «Изделие, законченное производством», – сказал он.
Любовь, законченная ребёнком.
Долги, законченные деньгами.
Бутылка, законченная питьём.
В конце концов, не так уж и смешно.
Я приехал в этот сибирский город спустя одиннадцать дней после смерти Лены. Таня не повела меня на кладбище, а сам я не просил её это сделать. За два дня я оформил документы об увольнении её из школы и забрал трудовую книжку, в которой оказалось всего три записи.
Всё время мне приходилось уворачиваться от множества её подруг, которые смотрели на меня стеклянно-блестящими птичьими глазами. Наверное, был кто-то и ещё, кто пытался объяснить Тане, что она должна делать в эти и все последующие моменты её жизни. В два-три дня, которые понадобились для того, чтобы собрать семь или восемь килограмм её личных вещей, она плакала и изредка криво и жалко улыбалась мне дрожащим лицом.
Я познакомил её со своими соседями. Как оказалось, в огородах она понимает больше меня. За три недели пустырь вокруг дома приобрёл вполне ухоженный вид, и к Пасхе из земли стало вылезать множество невиданных мной зелёных ростков. Как-то Таня посвятила целых десять минут довольно энергичному объяснению мне разницы между стеблями моркови и укропа.
Я стою в церкви. В этом старом русском городе недалеко от Оки много старых православных храмов. Я шепчу молитвы, которым в детстве учила меня строгая бабка, смысла которых я не понимаю и до сих пор. «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный…» Господи, накажи моих кредиторов. Укажи мне путь. Укрепи волю мою.
Я стою перед старыми потемневшими иконами. Здесь красиво и спокойно, и мне не хочется уходить. Тем более что дороги мои не ведут никуда.
Я допиваю свою бутылку, приканчивая остатки воспоминаний. Она задержалась с соседками в бане, и, как мне кажется, это уже хорошо. Таня много времени проводит с ними, и уже занимается математикой с их детьми. Сегодня она говорила мне, что собирается на следующей неделе сходить в местную школу, – оказывается, о её занятиях узнали и передавали приглашение на работу.