Муж ушел и вернулся, когда Дуня помогала мне, уже одетой, заплетать волосы. Поставил на туалетный столик две жестяных коробки, довольно увесистых на вид.
– Это чай и кофе. На сегодня я Аглае уже выдал, остальное прибери себе.
– Хорошо, – кивнула я, продолжая размышлять, что делать с проклятыми опилками.
Ни одной идеи в голову не лезло, хоть плачь.
– А вот рецепт, – Виктор протянул лист бумаги. – Десять гранов на прием.
Дай бог памяти, сколько же это в нормальных единицах? Вот всегда так – всякой ерунды в голове полно, а как что-то нужное…
– Вспомнила! – воскликнула я так громко, что Дуня, подпрыгнув, едва не вырвала у меня клок волос. – Токсическая доза.
– В самом деле? – поднял бровь Виктор.
– Чуть меньше, возможно, чтобы качественно отравиться, не хватит, – призналась я. – Но мне бы не хотелось проверять на тебе, насколько меньше и дойдет ли дело до гемоли… желтухи или ограничится расстройством желудка.
– Иван Михайлович предупредил про возможное расстройство желудка. Но…
Я вздохнула, предвидя следующий вопрос.
– Не помню, кто рассказывал про мальчика, наевшегося порошка синего камня.
Своими глазами читала выписку из истории болезни, но как об этом расскажешь? В зеркале я видела, как менялось выражение лица мужа. Он явно не хотел верить мне – в конце концов, доктор куда старше и авторитетней.
– Иван Михайлович говорит: все есть яд, и все есть лекарство…
– Важна лишь доза, – закончила за него я.
«Но стоит ли рисковать?» – повисло в воздухе.
– Сращивание костей можно ускорить хорошей едой, – сказала я. – Это куда приятней, чем лекарства.
– Уговорила, речистая, – усмехнулся Виктор.
Я улыбнулась ему в зеркало.
– Ты готова? – спросил муж.
– Секундочку, барин, – попросила Дуня, закалывая мне последнюю шпильку в тугой узел из косы на затылке.
– Я бы хотела забежать к Фене, – попросила я. – Успею до обеда?
– Забежишь после. Я справлялся о ней утром. И Дуня, и Аглая сказали, что жара не было и Анфиса ни на что не жаловалась. Я приказал не заставлять ее работать хотя бы несколько дней, пусть выздоравливает.
Если так, еще час ничего не изменит.
Когда я после обеда пришла в девичью, Феня полусидела на лавке, подрубая полотенце.
– Аглая велела? – полюбопытствовала я.
– Я сама попросила. Воля ваша, барыня, не привыкла я сложа руки сидеть. Это ж рехнуться можно от безделья!