– Уж поверь мне, я трех мужей схоронила, а уж сколько… – Она хмыкнула, не договорив.
– Шутиха старая, – прошипели из ложи Ольги.
– Не любо – не слушай, а врать не мешай! – отрезала Мария Алексеевна. – Я, может, и шутиха, да в крестьянские шапки не ряжусь. – Она снова обратилась ко мне.
– Так вот, ежели ты хотела мужа ревностью подразнить, чтобы он больше тебя ценил, то только хуже сделала. Князь твой из тех, что, раз кого разглядев, в сторону и не посмотрит, но и себе цену знает. Ну да, я вижу, ты сама это поняла. Больше уж так не глупи.
Может быть, она хотела сказать что-то еще, но тут начал открываться занавес и все захлопали, а на балконе, где толпилась публика попроще, затопали ногами и засвистели. К моему удивлению, свет не погас. Я огляделась и в который раз обругала себя за привычки своего времени. Это электрические лампы можно притушить, лишь повернув выключатель, а в здоровенных люстрах на десятки свечей каждую свечку нужно гасить специальным колпаком на длинной палке. А в антракте как-то снова зажигать.
Я обратила внимание на сцену, однако происходящее быстро мне надоело. Пьеса сама по себе была хороша, но исполнение навевало мысли об утреннике в детском саду. Или, если быть чуть более справедливой, о театре кабуки, где смысл не в мастерстве перевоплощения актеров, а в символах, каждое слово и каждый жест выверены – и абсолютно ненатуральны. Актеры заламывали руки, громко восклицали, герой и героиня, признаваясь друг другу в любви, рухнули на колени, приведя зал в полный восторг.
– Ты, кажется, скучаешь, – шепнул мне на ухо Виктор.
Я смущенно улыбнулась.
– Ты не мог бы достать мне текст этой пьесы? Мой внутренний голос бесится, когда читает не он.
Что ответил муж, я не услышала: все захлопали, кто-то закричал, и актриса тут же начала повторять трогательный монолог. От скуки я опять стала разглядывать людей и вздрогнула, обнаружив в ложе напротив Стрельцова, который сверлил взглядом не то меня, не то Виктора.
Заметив, что я его увидела, граф с улыбкой поклонился мне и вышел из ложи. Все снова захлопали, начался антракт.
– Я все же схожу за мороженым, – заговорил было Виктор, но, прежде чем он успел встать, в ложу зашел исправник.
– Княгиня, вы очаровательны.
Они с Виктором обменялись парой ничего не значащих фраз, потом Стрельцов сказал: