Он сразу перешел на «ты», изящно пропустив и «господина курсанта», и половину положенных строевых команд, и прочие расшаркивания. И это могло означать как высшую степень пренебрежения, так и то, что беседа (или ее часть, во всяком случае) будет неформальной.
Серьезных прегрешений за мной вроде бы не имелось, потому я кивнул и двинулся следом за капитаном. А через полминуты неспешной прогулки по Миллионной даже заговорил. Первым – если уж он сам так и не сподобился.
– Поздравляю с повышением, ваше высокоблагородие. – Я указал взглядом на новые погоны. – И, смею предположить, заодно и с новой должностью.
– Тут такая должность, что сам не знаю – то ли радоваться, то ли вешаться впору… – пробормотал капитан. Но тут же вспомнил, что даже толком не представился, и протянул мне руку. – Гагарин, Сергей Юрьевич. Особая гардемаринская рота.
О княжеском титуле мой новый знакомый зачем-то решил умолчать, однако мне хватило и фамилии. Помнить в лицо всех семерых отпрысков его сиятельства Юрия Алексеевича я, конечно, не мог – особенно тех, кто десять лет назад только-только выпустился из военного училища. Однако возможности капитана Гагарина представлял неплохо. И происхождение из древнейшего рода объясняло если не все, то уж точно многое: к примеру, стремительный взлет по карьерной лестнице.
Интересно, а что случилось со старым командиром?
– У нас тогда восемь человек погибло. – Гагарин, видимо, решил не ждать, пока я сам начну задавать каверзные вопросы. – Такого уже давно не было. Ну вот, значит, руководство и сменилось… Спасибо, кстати – и тебе, и остальным парням.
– За что? – усмехнулся я.
– Да за все. Вы, считай, работу за нас сделали.
Гагарин нахмурился и даже чуть покраснел, будто ему до сих пор стыдно было вспоминать, как его, гардемарина, князя и Одаренного не ниже пятого ранга швырнули, как тряпичную куклу, и оставили лежать, пока мы с Поплавским и Камбулатом задорно геройствовали, доставляя ее высочество обратно в Зимний.
– Служу Отечеству, – отозвался я. – То есть служим. Благодарю, ваше высо…
– Да хватит тебе уже тут козырять! – сердито проворчал Гагарин. И тут же поморщился, явно мысленно ругая себя за несдержанность. – Извини, матрос… Сам понимаешь, что тут творится – вот и хожу злой как собака.
Я молча кивнул. Фасад дворца и площадь с Александровской колонной посередине выглядели как обычно, однако я почти физически ощущал нависшую над ними тревогу. После происшествий вроде гибели императора и покушения на Елизавету всегда случалось одно и то же: полиция, армия, спецслужбы и Совет Безопасности начинали суетиться, как на пожаре, и всеми силами доказывать, что в промашке виноват кто-то другой. И даже если гардемаринскую роту не назначили крайними, свою порцию… скажем так, критики они получили. И явно немалую – раз уж предыдущий капитан то ли решил сменить место службы, то ли вообще ушел в отставку, не выдержав позора.