Я был сражён…
Впервые хозяин поместья назвал меня на «ты».
Я попросил Александра Николаевича дать мне ещё один шанс. Снова достал из кармана бесполезный смартфон, рассказывал, как много полезного скрывает эта штука, обещал, что как только смогу зарядить его, открою величайшие тайны своего времени.
– Какой там, – махнул рукой Энгельгардт. – Тебе даже блоха не по зубам.
И тут я вскрикнул, вспомнив, что в его собственных записях, которые мы изучали в институте, было написано, что его урожай не погибнет от жучка. Что-то случится, но блоха вся передохнет.
– Александр Николаевич, не переживайте из-за блохи, – уверенно сказал я. – Всё уладится, ваш урожай льна будет спасён. А блоха исчезнет.
– Вот как? И что же с ней станет? – Спросил Энгельгардт у меня.
– Я не помню, но точно знаю, урожай не пропадёт. Даже те кусты, что блоха обожрала, дадут льна больше обычного.
Хозяин посмотрел на меня с большим сомнением и на этом мы заморозили наши отношения. Энгельгардт прекратил свои расспросы, а я перестал писать всякую ахинею в тетрадь, оставив в покое хозяйскую бумагу.
Смартфон с проводом, по просьбе Александра Николаевича, отправился в огромный железный ящик – сейф. Там хозяин хранил все серьёзные бумаги и деньги. Энгельгардт после моих слов ещё надеялся на информацию из смартфона и очень боялся, что я или сломаю, или потеряю драгоценное устройство.
Было обидно, что меня считали тут таким разгильдяем, но против сейфа я возражать не стал. Действительно, мало ли чего. Не хотелось ещё больше терять расположение хозяина, тем более, что моя репутация и так уже висела на волоске.
Впрочем, следующий день дал мне надежду на то, что покровительство всё-таки не иссякнет. Утром, когда мы сидели за завтраком, прибежал довольный староста Иван и первым же делом доложил хозяину:
– Батюшка, встал лён! Нет больше блохи-то! Ливень, оказывается, всю её смыл зараз!
Бросив салфетку на стол, Энгельгардт вскочил и они, торопливо переговариваясь между собой, быстро убежали в поле, а я остался один за столом с Авдотьей. Убирая тарелку Александра Николаевича, она вдруг посмотрела мне прямо в глаза: – А что, барчук, вправду народ поговаривает, что вы из грядущего прибыли?
– Да что вы, право слово, Авдотья… простите, не знаю, как вас по батюшке. Зачем за глупыми людьми ерунду всякую повторяете? Из Воронежа я, из Бобровского уезда. Сродственником барину прихожусь, дальним. Матушка моя, Екатерина Васильевна, троюродная сестра Александра Николаевича.