– С днем рождения, Хеймитч. Полагаю, раз ты достаточно взрослый, чтобы его гнать, то и выпить можешь.
Я невольно соглашаюсь, хотя и не пью. Бутылка пригодится – ее можно легко продать или даже подарить дядюшке Ленор Дав, Кларку Кармину, чтобы задобрить. Вроде бы сын прачки – существо безобидное, но мы, Эбернети, в свое время были известными бунтарями, и, вероятно, от нас до сих пор веет мятежом, ароматом в равной степени пугающим и соблазнительным. После смерти моего отца пошли слухи, что пожар произошел не случайно. Некоторые говорили, что он погиб из-за диверсии на шахте, другие утверждали, что капитолийские хозяева месторождения специально ликвидировали его бригаду как шайку смутьянов. Так что, возможно, проблема в моей родне. Миротворцев Кларк Кармин особо не жалует, но он и не из тех, кто рвется с цепи. Или ему просто не нравится, что племяшка водится с бутлегером, хотя работа у меня стабильная. В общем, независимо от причин, от него редко дождешься чего-нибудь, кроме сдержанного кивка. Однажды он заявил Ленор Дав, что такие, как я, умирают молодыми, что вряд ли можно считать хорошей рекомендацией.
Я порывисто обнимаю Хэтти, и она вскрикивает.
– Перестань! Все еще крутишь с той девчонкой?
– Еще как! – отвечаю я со смехом.
– Вот к ней и ступай. Сегодня ты мне не нужен.
Хэтти отсыпает мне пригоршню дробленой кукурузы и машет, мол, иди. Я ссыпаю зерно в карман и срываюсь с места, пока она не передумала и не лишила меня лучшего подарка: возможности побыть с моей девушкой. Знаю, следовало бы вернуться домой и натаскать воды, но мысли о поцелуях не дают мне покоя. Все-таки у меня день рождения, и в кои-то веки бачок может обождать.
Пока я бегу по лесу, туман понемногу рассеивается. Большинство жителей восхищаются красотой Луговины, однако Ленор Дав называет ее прибежищем приговоренных, ведь там можно спрятаться от миротворцев. Ей присущ мрачный взгляд на некоторые вещи… Впрочем, чего еще ожидать от той, кого назвали в честь мертвой девушки? Точнее, половину имени она получила в честь мертвой девушки Ленор из старинного стихотворения, а вторую – в честь оттенка серого, о чем я узнал в день нашей первой встречи.
Это случилось осенью после того, как мне исполнилось десять и я впервые пролез под забором, огораживающим наш дистрикт. Прежде меня удерживал страх перед законом и хищниками, пусть их и мало. В конце концов меня уломал мой друг Бердок, сказав, что ходит в лес постоянно и никого там нет, да еще яблок можно набрать, если умеешь лазать по деревьям. Лазать я умел, яблоки любил. К тому же он был младше, и мне не хотелось выставить себя трусишкой.