Май 2017 года
Фрэнки выскользнула за дверь, когда солнце тёплой патокой тянулось к горизонту. Пригнувшись, она обошла дом и, оглядываясь на окно кухни, где мама занималась ужином, открыла сарай. В нагретом за день воздухе пахло деревянной стружкой, землёй для рассады и краской. Аккуратно пристроенный к стене «родстер» сполз и валялся на полу. Фрэнки закатила глаза.
Места, чтобы развернуться, не опрокинув цветочные горшки, не хватало, так что пришлось пятиться к выходу с велосипедом в руках. Он был тяжёлым, с широкими колёсами, а звонок на руле брякал каждый раз, стоило наехать на неровность или соскочить с тротуара. Одноклассники на такой рухляди не катались, но вещь досталась ей от отца, и этим всё сказано. Может, он успел намотать под отцом немало миль и потрепаться, но ей нравилась мысль, что эти колёса побывали на разных дорогах страны, а теперь на нём каталась она.
Фрэнки вытащила велосипед. Посмотрела сначала в сторону кухни, потом подняла взгляд на второй этаж. В его кабинете горел свет. Она опустила голову и покатила «родстер» по каменной дорожке, прочь от дома.
На улице, залитой солнцем и по обыкновению тихой, остывали припаркованные машины. Собачники, ещё не успевшие сменить одежду на домашнюю, прогуливались в деловых костюмах. В окнах то и дело загорались экраны телевизоров. Вокруг стояла та тишина, которая бывала, когда наступал вечер и мысли большинства людей занимал лишь ужин. Однако Фрэнки всё равно спряталась за душистым кустом сирени. Если мать заметит, то можно забыть про вылазку с Лив. Глядя на дом сквозь просветы в кустах, она застегнула молнию на бомбере, проверила в кармане перцовый баллончик и села на велосипед. Вечер обещал быть интересным.
Фрэнки ехала по тихим улицам Хайгейта, которые утопали в зелени. Мимо проносились белоснежные особняки с коваными воротами и дома из кирпича с ухоженными садами. Район считался дорогим, не раз упоминался самим Диккенсом, да и других писателей с артистами здесь до сих пор жило немало. Но самым невероятным был вид Лондона, что открывался с Парламентских холмов. Фрэнки же держала путь в прошлое – в Кроуч-Энд.
Когда она добралась до соседнего района, солнце скрылось за крышами однотипных таунхаусов, цепочками тянувшихся покуда хватало взгляда. Никакими лужайками перед домами или садами с фигурно подстриженными кустами, как в Хайгейте, тут не пахло: асфальт, переходящий в узкий тротуар, столбы фонарей и ряды машин. Тем не менее сердце Фрэнки сжалось, как при встрече со старым другом, с которым развела жизнь.