Наутро бабка проснулась сама не своя. Ходила из угла в угол и шептала что-то под нос. А затем взяла свою серую тряпичную сумку, покидала туда баночки с травами, бутылочки с настойками, свечи, мази и одну из своих книг, в которую частенько вписывала что-то черными чернилами. Нацепила мне на шею веревочку с амулетом в виде деревянного колесика, сказала идти за ней и ни о чем не спрашивать. Когда мы вошли в лес, я очень испугалась, но молчала. Бабка шептала непонятные слова, держала меня за руку и не оглядывалась. Я еле успевала за ней.
Позже мы вышли к речке, у которой нас уже ждала лодка, а в лодке стоял мальчик чуть старше меня. Тогда он мне показался другим, не таким, как те мальчишки в нашей деревне. У него были золотые волосы и глаза цвета янтаря. Переправившись на другой берег, мы следовали за ним в лес. Бабка меня за руку уже не держала, и я ни о чем ее не спросила. Поднялись по холму к поселению. Я заметила, насколько же здесь люди отличаются от нас внешне. На их смуглой коже нарисованы необычные рисунки: красные и черные полосы, круги, волны и символы разные. Длинные темные волосы украшены цветными лентами с камнями и перьями. Они носили мешковатые платья и рубашки с такими же чудными символами, что и на лице. Широкие штаны заправлены в тряпичную обувь на тонкой подошве. Их тоже украшали разными примочками.
Войдя в один из домов, бабушка велела сидеть молча. Я села на лавку и стала наблюдать за тем, что происходило дальше. Маленький мальчик лежал на кровати и стонал от невыносимой боли. Его цвет лица менялся: белый постепенно переходил в пурпурный оттенок, а иногда и в серый. Бабушка открыла книгу и пролистала до нужной станицы. Затем смешала травы и жидкость из баночки в одной глиняной миске и долго шептала над емкостью. Зажгла свечу на тумбочке у изголовья кровати. Отделив травяную кашицу от жидкости, стала эту кашицу прикладывать к больным, как ей казалось, местам, а настой вливала ложечкой в рот. И все это дело она сопровождала наговорами и нашептыванием. Я была напугана, но заинтересована. Спустя долгие три часа бабушка замолкла. Прижалась носом к груди мальчугана, вдохнула, а далее выпрямилась и шепотом протянула:
– Ушла, черная.
Мальчишка успокоился. Уходя, она оставила наказание его матери: тот настой, что стоит на тумбе, давать каждый день по столовой ложке перед сном. Женщина в слезах благодарила бабушку, а я с тех пор считала ее волшебницей.